Продолжаем печатать методические работы педагога Натальи Алексеевны Васильевой. Сравнительно недавно была опубликована работа «Формирование творческих навыков…«.
Сегодня выкладывается методическая работа НА «Игра воображения и композиция». Наталья Алексеевна начала работать над этой темой в 1988 году, а завершила в 2001.
Далее идет непосредственно текст НА. Его сопровождают картины японского художника Хокусайя, которые послужили образцом к одной из тем композиции.
ИГРА ВООБРАЖЕНИЯ И КОМПОЗИЦИЯ
Учитель тот, кто не сковывает, а освобождает, не комкает, а формирует, не диктует, а учит, не требует, а спрашивает.
Януш Корчак
Мои взаимоотношения с педагогикой, как наукой, сложились таким образом, что я все время испытываю потребность проверить ее своими наблюдениями, художественной литературой, а также воспоминаниями известных людей.
Ну как можно не обратить внимания на воспоминание Аксакова, Л.Толстого, Делакруа, Экзюпери? Когда-то они были маленькими детьми, а потом, став гениальными художниками, увлеченно и честно пишут о том самом ярком, что способствовало их формированию. Правда, рецептов у них не найдешь, только полунамеки. Мне, честно говоря, полунамеки в данном случае нравятся больше, чем откровенные формулировки.
По-моему, Я.Корчак не был бы им, если бы ограничился педагогическими статьями и поучительными советами, не написав «Короля Матиуша» и проникновенных рассказов о детях.
В конце концов, гайдаровский Тимур и его команда – это высокохудожественное литературное произведение, а не педагогическая рекомендация, к сожалению, сейчас превращенная в нее, и поэтому, на мой взгляд, сильно опошленное.
Очень нравится мне учитель географии Черпунов, описанный К.Паустовским в автобиографической повести «Далекие годы». (об учителе Черпунове читайте на нашем сайте здесь сайт НА) У Черпунова в классе на столе стояли залитые сургучом бутылки с желтоватой водой. На каждой бутылке была наклейка с надписью: «Вода из Нила», «Вода из Лимпопо», «Вода из Мертвого моря». Он рассказывал на уроке, как сам набрал нильскую воду около Каира.
«Смотрите, — он взбалтывал бутылку, — сколько в ней ила. Нильский ил богаче алмазов. На нем расцвела культура Египта».
Черпунов всегда притаскивал на уроки всякие редкости. Среди них была редчайшая бабочка с острова Борнео. Она хранилась под стертым от времени стеклянным колпаком. Сквозь туманы стекла она вспыхивала то белым, то золотом, то пурпурным, то синим цветами.
Когда старик Черпунов умер, оказалось, что вода в бутылках была из-под крана, а бабочка из Барнео — бумажной.
«Вы спросите, зачем нас Черпунов обманывал? – пишет Паустовский. – Он справедливо полагал, что таким путем дает толчок развитию нашего воображения. Черпунов очень ценил его. Несколько раз он упоминал при мне, что человек отличается от животного способностью к воображению. Воображение создало искусство. Оно раздвинуло границы мира и сознания и сообщило жизни то свойство, что мы называем «поэзией».
С этими словами не поспоришь. Горсточка же ила оказалась плодотворной почвой для ростка таких литературных гигантов, как Паустовский и Булгаков, которые с благодарностью вспоминали Чепрунова.
О том, что воображение необходимо развивать именно в детстве, написано очень много, а каким образом это делать, гораздо меньше.
Очень верю Джани Родари, итальянскому детскому писателю и поэту, в прошлом педагогу, который ради воображения задает детям такие вопросы: «Что бы ты сделал, если бы на звонок открыл дверь, а там оказался… крокодил?» или «Что бы ты сделал, если бы твой лифт, на котором ты поднимался, улетел в космос?». Детям нравится – весело, страшно и интересно.
Может ли каждый из приведенных примеров служить «толчком» для нашего педагогического воображения? Думаю, что да.
Помню, собирались мы с ребятами в очередное путешествие в Ленинград [1] к неповторимой красоте архитектуры, в Эрмитаж, Русский музей и т.д. и т.п. (отдельный разговор).
Растягивая удовольствие, предвкушая эту поездку, тщательно готовились к ней.
В холодном не отапливаемом классе (первые трудности) читали повесть Р. Кента «В диком краю». Выбрали это произведение, потому что это путешествие большого художника с маленьким сыном.
Все завораживает в этой книге, начиная от форзаца – графического чуда – карты залива Воскресения.
Романтически воспринимается даже список вещей, взятых путешественниками в дорогу.
Помните? Среди них: скипидар, льняное масло, гвозди, один кусок бекона, десять фунтов перуанских бобов, «Сказки Андерсена», «Альбрехт Дирер» и… флейта.
Собираясь в Ленинград, мы взяли с собой книгу Р. Кента, бумагу, карандаши, акварель, томики Пушкина, Блока и… маленький цирк из самодельных, но дрессированных животных: вещего ворона, кошки-гимнастки, двух черепах-спринтеров и другие сюрпризы.
Ученики НА со своими дрессированными животными. Выпуск 1982 — 1986 гг.
Это была игра. Известный советский психолог Давыдов как-то сказал коротко и очень современно: «Бюрократ – это человек, не поигравший в детстве».
Игра – это поэзия детства. Ею они вносят разнообразие в свою сосредоточенную жизнь и получают новые импульсы к работе.
Р. Кент возил с собой флейту. Эйнштейн играл на скрипке, а выдающийся немецкий математик Вейерштрасс говорил, что не может быть истинным математиком тот, кто в душе не поэт.
Безоговорочно верю в необходимость детских игр. Люблю их и даже как-то с удовольствием принимала участие в поисках клада.
В этом удовольствии от контактов с детьми, наверное, и заключено мое педагогическое счастье. Оно «окупается» не только трогательным детским вниманием, но и большим процентом (от 85 до 95) моих выпускников, поступивших в художественные училища, институты, на художественную графику, архитектуру и т.д.
Но порой мне кажется, что какая-то часть из них могла бы лучше себя проявить в других профессиях, попадись им в детстве на уроках биологии, математики, словесности такие чудаки-учителя, как Черпунов.
Хорошо, когда и на наших занятиях сверкает драгоценными закладками на длительную память какая-то выдумка: с музыкой, поэзией, театром, путешествиями встречами. Коль уж мы требуем от своих воспитанников неповторимых композиций, сочных живописей, то и уроки наши, хоть иногда, должны быть и неповторимыми и сочными. А учитель, конечно, лицедей – добрый, умный, справедливый.
Именно в таком случае каждый наш ученик скорее найдет свою единственную жизненную тропинку.
Молчаливая же скука занятий с сердитыми или не сердитыми понуканиями приведет к принудительной дрессировке детей, а чаще к необходимости перед просмотром прихорашивать работы учеников собственной равнодушной кистью.
В моем воображении тема и тематика урока возникает всегда по-разному.
Однажды мой институтский преподаватель, известный знаток и исследователь восточного искусства П.А. Белецкий, подарил мне свою книгу о художнике Хокусайя. В надписи были слова о том, что японское искусство вызывает размышления у мудреца, но и доступно детям.
Листая как-то эту книгу, решила попробовать дать ребятам задание по композиции на тему подражания японскому искусству. Таким образом проверить слова своего учителя.
Эта никогда не используемая в детском творчестве тема потребовала тщательной подготовки.
В то время у меня был II класс: десяти-, двенадцатилетние дети. Много способных ребят, хорошо чувствующих цвет, пластику, любознательных, развитых.
Известно, что в переходном возрасте в ИЗО возникает чрезвычайно важная проблема, о которой Л.С.Выготский [2] писал в своем уже классическом труде «Воображение и творчество в детском возрасте». «…Для подростка уже недостаточно одной деятельности творческого воображения, ему необходимо приобрести специальные профессиональные, художественные навыки и умения».
Момент был удачный. Наступал переходный возраст, и можно было ожидать так называемого «кризиса» в детских работах. Поэтому попытка приблизиться к творчеству великого мастера, да еще к художнику неевропейской школы, — должна была заинтересовать ребят. С другой стороны строгость, изящество и сложность этого искусства могли показаться чрезмерно трудным занятием, вызывая неуверенность, скованность.
Ребята с интересом выслушали драматическую биографию одержимого рисунком Хокусайя. Потом бегло ознакомились с его работами – живыми и простыми, выполненными неевропейскими приемами – белый фон, лица и руки контуром, изящная пластика и тончайшие нюансы колорита. Актеры, монахи, прекрасные дамы, самураи, великаны и укротители злых демонов – герои его произведений.
Таинственная и далекая Япония… Традиции и обычаи ее поэтичны и удивительны.
Там даже в гости приглашают не на застолье, а полюбоваться сказочной прелестью расцветшей в саду лилии. «Отдых для ума, радость для глаз и размышления о вечности», — говорят японцы.
Красота, трудолюбие и тихая мудрость пленяют поэтов и художников.
Во время рассказа, в нужный момент в моих руках появилась трубка с матовым шариком на конце.
Заглядываю в нее и вдруг… Очень далеко, сквозь голубую дымку, вижу остроконечную вершину Фудзи… Она окружена величественными туманами.
Передо мной, как свиток, разворачивается композиция. У самого основания ее плещется живой ручей…
В памяти возникает прозрачная, как акварель, японская танка:
Над ручьем весь день
Ловит, ловит стрекоза
Собственную тень.
В классе тихо, тихо. Не нужно никого одергивать, никаких «не шуми», «я кому сказала».
Как считает С.Соловейчик [3] : «Главное следствие нормального воспитания заключается в том, что оно становится не нужным».
В это время смотрю в волшебную трубку и уже вижу японскую деревушку, спускающуюся к ручью.
Как ноги сполоснуть?
Я замутить не в силах
Прозрачную волну!
Путешествие продолжается. Меняются форматы увиденного, мелькают люди, пейзажи.
В стране моей родной,
Цветет вишневым цветом
И дикая трава.
Опускается вечер.
Вот выплыла луна,
И самый мелкий кустик
На праздник приглашен.
Вижу, что многим хочется заглянуть в волшебную трубку, подключиться к игре.
Но еще рано. «Чем больше ребенок видел, слышал и пережил, — писал Л.Выготский, чем больше он знает и усвоил, тем значительнее и продуктивнее – при других равных условиях – будет деятельность его воображения».
Мы опять возвращаемся к книгам и репродукциям. Обращаю внимание, как люди одеты, где они живут, какими вещами пользуются, какие пейзажи их окружают. Ребят интересуют музыкальные инструменты, спортивные игры, посуда цветы и птицы Японии.
Наши путешествия продолжаются около двух уроков. В трубку смотрят сначала самые смелые, потом все по очереди, потом еще, еще и еще. Нет ни одного человека, который бы сквозь мутный шарик ничего не увидел…
Ребята «видят» лавки древностей, певчих птиц и прекрасных дам, музыкантов, лучников… Но, пожалуй, чаще всего чайную церемонию призванную отвлечь от суеты. «Гармония, уважение, чистота и спокойствие», — ее девиз.
В классе устанавливается настроение доверительного приятного соревнования, чутких контактов, при которых преподавателю легко влиять на своих воспитанников.
Трубка дала нам возможность быстро и интересно нащупать и продумать будущую композицию.
Чтобы не потерять рабочего состояния. Тут же начинаем делать эскиз.
Эскизы идут легко, поэтому вскоре переходим на планшеты.
Меня радуют не только композиции, но и сосредоточенный процесс работы над ними. Я с волнением и интересом наблюдаю, как в моих учениках просыпается азарт художника, когда ради результата находятся силы и желание сознательно переделывать и улучшать работу.
Это задание выполняем на протяжении всей II-й четверти. Репродукции всегда на столе, но теперь «оттолкнуться» от них можно в крайнем случае.
Попробую проанализировать завершенные композиции.
Можно ли их назвать прямым подражанием творчеству Хокусайя?
По-моему, нет. Надо хорошо ориентироваться в японском искусстве, чтобы уловить особенности одного мастера. Этого требовать от детей невозможно.
По этой же причине в работах нет глубины и мудрости, выработанной веками великим искусством, также как нет продуманной пластики и тонких нюансов цвета.
Одним словом, нет ничего такого, что приобретает большой художник в результате жизненного и профессионального опыта.
Что же остается нам? Самое главное, по-моему, в том, что ребята уловили общую особенность творчества художника: в основном, тихая тема, крупно плановая композиционная схема, в большей степени характерная для японского искусства.
Сдержанный усложненный колорит – существенный трофей нашего задания. Общеизвестно, что дети чаще всего используют готовую не смешанную краску.
Достоинством является декоративность композиций, что также характерно для японского искусства.
Все композиции педсоветом были оценены на «отлично». Тогда же было принято решение организовать в фойе театра выставку этих работ.
Успех японских композиций был приятен и тем, что П.А. Белецкий оказался прав. Дети в состоянии ощутить привлекательность древнейшего искусства.
Завоеванием этого занятия были стихи десятилетней девочки Ксюши П., написанные в манере японской танка, т.е. близкого рассматривания или любования предметом или природой.
Вот они, незатейливые первые пробы:
Видишь – капля упала,
Видишь – я ее подняла.
Видишь – ручеек бежит,
Весь от холода дрожит.
Видишь, здесь следы видны –
Это заяц пробежал.
Видишь речку вдалеке?
…А вон там орех упал.
Слышишь – кто-то потерялся
И кричит: «А-у-уу»
Слышишь, там сидит кукушка –
Все ку-ку, ку-ку, ку-ку.
Слышишь, кто-то вдалеке
Песенку поет?
Видишь — стадо на лугу
Тот певец пасет. [4]
Может возникнуть вопрос – правомерны ли такие задания? Для себя отвечаю на него так. Дети склонны к подражанию. Какими бы хорошими и талантливыми не были бы мы – преподаватели ДХШ, а Хокусайя – несравненен! Зачем же детей заставлять подражать только себе, когда в нашем распоряжении богатейший арсенал мирового искусства, на котором можно бесконечно и плодотворно учиться, вырабатывая свой единственный стиль. Таким образом училась огромная армия величайших художников мира задолго, задолго до существования наших ДХШ…
Разве лучше очень распространенный, а порой, единственный авторитарный метод работы с детьми, которым (увы!), пользуюсь и я – «это усиль, то подними, это обобщай…»?
Разве можно этим методом расширить детский кругозор и, тем более, утолить бесконечный человеческий голод по красоте или стремлению к добру? Тот самый голод, то самое стремление, которые и составляют наш дух, поднимают, возвышают нас!
Умные люди утверждают, что ученик не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо зажечь!
Так нужна ли была наивная бумажная трубка с голубым шариком на конце? Разве не сделали бы ребята композиций без нее?
Думаю, что сделали бы. Но не было бы непринужденности, дольше бы придумывали тему, схему, колорит.
Но самое главное… Бумажная трубка – это дань детству. Потому что именно дети находятся в постоянном ожидании чуда.
Это они первыми бегут к дверям, услышав звонок, т.к. ждут – дверь откроется, а там…
Они бросаются к пышному пакету или даже к маленькому газетному свертку, принесенному домой, потому что надеются – его распакуют и вдруг…
Повторяю, в этом поэзия детства.
Мы говорим: берегите экологию природы, берегите экологию культуры. Правильно.
У нас, работающих с детьми, должен быть лозунг – берегите экологию детства.
Возможность воспитания и формирования детей, склонных к изобразительному искусству, — безгранична.
Поднятая мною тема ни в коей мере не претендует на единственно возможную. Более того, она может существовать только в комплексе разнообразных форм и методов работы с детьми.
Но! Берегите детство. Как хорошо, когда дети говорят о лучшей поре жизни так, как сказала моя выпускница Оля П.[5]:
Есть чудная страна,
В нее попасть не просто:
Один на все моря,
Не всем доступный остров.
Здесь карты не нужны,
Здесь компас не поможет.
Путь к ней из ясных звезд –
Из звезд небесных сложен.
Но сколько б ни было путей,
Мы будем возвращаться к ней.
Примечания:
[1] Поездка по рекомендации управления и Министерства культуры была осуществлена за мой счет и за счет моего отпуска («как бы чего не вышло»). Эта трудная работа не была отмечена даже благодарностью администрации ДХШ.
[2] Л.С.Выготский (1896 – 1934) – советский психолог , разработал культурно-историческую теорию в психологии.
[3] С.Соловейчик – в прошлом педагог. Теперь занимается проблемами воспитания. Журналист.
[4] Ксения Призмак — ученица НА (1986) о ней читайте на нашем сайте здесь
[5] Оля Преснякова — ученица НА (1988 — 2002), кандидат на Наталийскую премию 2013 года. Последнее выступление на сайте здесь.
Фразы Натальи Алексеевны Васильевой
Мне полунамеки нравятся больше, чем откровенные формулировки.
В удовольствии от контактов с детьми заключено мое педагогическое счастье.
От 85 до 95 процентов моих выпускников поступало в художественные училища, институты, на художественную графику, архитектуру.
Коль мы требуем от своих воспитанников неповторимых композиций и сочной живописи, то и уроки наши должны быть неповторимыми и сочными.
Надо же.. Сегодня 6 августа, день гибели Я.Корчака. Открываю работу НА и её предваряет цитата от Я.Корчака…
В.Дубасов
Вовремя подмечено!
Самое замечательное, что это совсем не «Методическая работа» или классическая методичка, которую во все времена требовали и требуют в образовательных учреждениях. Замечательный, живой рассказ про обучение, про детей, про историю вопроса о закономерностях и особенностях в психологии ребенка, про поэзию,про ошибки «классической» педагогики — «…усиль, подними,обобщай…» и про итог упражнения — интерес маленького человека к искусству,к красоте и творчеству.
Лена, у Натальи Алексеевны весь процесс обучения такой)
Вот интересно, встречаясь с учениками НА вспоминаем её, говорим тёплые слова о том, что дала нам художка, чему учила нас НА. Чаепития вспоминаем) Но, не вспоминаем сам процесс учёбы. А ведь она нас научила таки рисовать) Не только любить и понимать искусство, но и что-т самим делать))
И вот сейчас, читая эти «методички» понимаю, каждое слово, каждый жест, взгляд, был продуман и целью его было наше образование.
Я помню эти уроки очень хорошо.НА ввинчивала нас в японскую графику через изучение деталей костюма, прически, веера,веточки и еще вела таинственный рассказ про «поведение» линии в этой экзотической культуре.
А вот про трубочку и шарик я не помню, может я что-то пропустила или методология грамотных «игрищ» с детьми у НА менялась от набора к набору, от года к году.Сама теперь по опыту знаю, что год на год не приходится и группа детей или студентов может быть столь неожиданной, сколь и непредсказуемой.Это и требует изменения,шлифовки или преобразования метода, при помощи которого НА выращивала в детях интерес к искусству, к творчеству и культуре.
Лена, Наталья Алексеевна ведь тоже училась) Я иногда даже «завидую» более поздним ученикам)
Мне рассказывали мои коллежки-подружки,которыеуехали в Израиль и стали там заниматься преподавательской деятельностью в
детских образовательных студиях,школах и прочих кружках по искусству, как
серьезна и финансово взаимосвязана методология образования и рейтинг твой
личный — педагога и мастера-ремесленника, воспитателя и
учителя-«затейника», от которого не уходят дети со словами
«…скучна-а-а-а…»
Так что методологияостается одной из самых загадочных и необходимых умений Учителя, а НА умела
«завести» как всю группу, так и каждого из учеников,
совершенствуя свой личный преподавательский опыт и обогащая новыми
методическими находками коллектив ДХШ.