…Я знал, что до мамы папа был женат гражданским браком на актрисе Художественного театра Нине Базаровой. Она  пришла в Художественный театр в 20-е годы, играла вторые роли, была женщиной интересной. Напоминала внешне его маму. Нина Базарова прожила с ним около 15 лет. Это был серьезный роман, они жили как муж и жена. Потом они разошлись по причине, которую я просто не знаю. Когда Нина умерла, папа дико плакал. И я понимаю, что это была большая любовь в его жизни-  мама его очень успокаивала.

Мама была интересной женщиной. За ней ухаживал Николай Асеев. За ней ухаживал Михаил Светлов, ее писал художник Татлин…

Она познакомилась с папой в 1947 году, когда он пришел в Детский театр оформлять  спектакль Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын».

…Брак их был заключен то ли в ноябре, то ли в октябре 58-го года, буквально за несколько месяцев до моего рождения. Они вместе получили  новую квартиру от театра Моссовета  на Фрунзенской набережной.

…Папа очень ценил родственные связи. Он очень был лоялен и к своей сестре, и к брату. Я не могу сказать, что они очень часто встречались, но они регулярно встречались. У них не было периода охлаждения. Хотя я знаю, что дядя с тетей одно время ссорились из-за могилы бабушки, потому что они считали… кто должен записать это на свое имя. Вот там у них был какой-то семейный раздор. Но мне было очень всегда хорошо с семьей, папа старался передать мне максимальные сведения, которыми он мог поделиться, воспоминаниями. Я помню, что папа нарисовал мне план своей детской квартиры. Вот где стояли кроватки, где стояла папина, где пианино, где стол, где диванчик. И Ирина Павловна, его старшая сестра, также нарисовала план – и они совпали.

…Я расскажу об одной очень интересной истории, связанной с детством моего папы, которая произошла в начале 1918-го года. Большевики пришли с обыском в квартиру к инспектору пароходства и думали, что там они найдут немало. У моей бабушки были драгоценности. Я не думаю, что они были роскошные, но у нее были кое-какие бриллиантики и кое-какое золотишко, как, у всех обеспеченных семей в ту пору. Это не было музейным. Но они все это предусмотрительно спрятали в пакетик, который они засунули в детскую лошадку моего папы и заткнули хвостом, то есть, через хвост. И там это все прекрасным делом находилось. И когда большевики закончили обыск и не нашли золота и бриллиантов, которые они искали, они собрались уходить. Мой, шестилетний тогда, папа подошел к ним и сказал: «Противные большевики, я никогда вам не скажу, что лежит в моей лошадке». Ну и, естественно, лошадку разломали, бриллианты забрали. Было очень обидно и жалко. Мне жалко и лошадку, и бриллиантов, если честно. Ну, папа это сказал по простоте душевной, потому что он действительно, наверное, не хотел им ничего выдать такого. Но вот и не выдал, конечно, не сказал же, что там лежит…