Владимир Маяковский и Алексей Васильев

Сегодня 19 июля 2012 года — годовщина рождения выдающегося поэта Владимира Владимировича Маяковского.
В этом году годовщина  прошла практически незаметно. В следующем году СМИ будут значительно активнее, ибо наступит 120-й юбилейный  год со дня рождения поэта.
40 лет назад, когда страна отмечала 80-летие В.В. Маяковского, в газете «Вечерний Кишинев» появилась заметка Бориса Челышева «Пять встреч». Она повествовала о пяти встречах отца Натальи Алексеевны Васильевой с великим русским поэтом.

IMG12761«Вечерний Кишинев» , 19.07.73 г.

П Я Т Ь      В С Т Р Е Ч.

             Мастерская художника. На стенах этюды, рисунки. На мольберте незаконченная картина.
Заслуженный деятель искусств Молдавской ССР Алексей Александрович Васильев расказывает мне о своих встречах с Луначарским, Стефаном Цвейгом, с Коненковым, Маяковским. Он так живо воспроизводит  обстановку 20-30-х годов,так ярко, по-своему, «рисует» словом, жестом тех, о ком рассказывает…, что я невольно перебиваю его:
— Вы должны написать об этих встречах.Обязательно.
— Да, да, как-нибудь на досуге займусь.
              Но проходит год, другой, третий. «Досуга»  не находится. Тогда я слушаю его рассказы о встречах  с Маяковским и записываю сам.
ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ.
              Мое знакомство с Маяковским  не носило характера дружбы и даже близкого товарищества. Было всего лишь несколько встреч. Помню, как в ВХУТЕИНе (Высший Художественно-технический институт, созданный в 1926 году в результате преобразования ВХУТЕМАСа (Высших государственных художественно-технических мастерских) вывесили объявление: «Сегодня в 2 часа30 минут гостем профессуры и студентов будет В.В.Маяковский».
               Поэт только что вернулся из Италии, был в гостях у Горького. Все мы с нетерпением ждали этой встречи, рассказа о его впечатлениях, новых стихов.
               Актовый зал на Рождественке переполнен. Открывается дверь. Буря аплодисментов. Маяковский прошагал вдоль эстрады, снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку стула.
            — Извините, что снял пиджак в присутствии такой массы людей. Когда работаю, он мне мешает.
             Мне показалось, что такое объяснение нужно было ему «для разгона». Ловлю каждое слово, слежу за его жестами. Поэт делится с нами своими зарубежными впечатлениями, читает стихотворения. Потом рассказывает об итальянской живописи, о соборе св. Петра. Маяковскому задавали много вопросов. И устно и в записках. На вопросы отвечал остроумно, с юмором, отчего все смеялись и часто аплодировали.
ВСТРЕЧА ВТОРАЯ.
              Вскоре после выступления Маяковского в актовом  зале института заседал наш литературный  кружок. Вел заседание Иван Рахилло. Кто-то предложил: Давайте пригласим Маяковского на заседание нашего литкружка. Он не откажет.
              Мне поручили организовать встречу с поэтом.
              Набравшись храбрости, отправился на Лубянку. Было, как помню, около четырех часов. Кто-то мне открыл дверь. В комнате возле письменного стола — Маяковский. Он мне показался более рослым, могучим, чем на встрече в институте. Там он «вписывался» в просторный зал, потому и не выглядел слишком большим.
              Владимир Владимирович, я студент ВХУТЕИНа. Мы до сих пор под впечатлением ваших стихов и рассказов о загранице. Я пришел попросить вас придти на наш литкружок, хотим прочитать вам наши стихи, очерки.
               Маяковский пригласил меня сесть. Сам присел на край письменного стола. Он расспрашивал, как живем, учимся, о нашем литкружке. Запомнил его фразу. Говоря о целеустремленности в творчестве,  Маяковский заметил: «Не смотрите на мир глазами коровы». Потом расспрашивал о преподавателях. Обещал  придти к нам на кружок, только просил предварительно созвониться с ним о дне и часе встречи.
К сожалению, встреча эта не состоялась. Что-то помешало.
ВСТРЕЧА ТРЕТЬЯ.
               Зал Политехнического музея всегда привлекал молодежь, особенно творческую. Сюда сходились  на диспуты, на встречи с известными писателями, поэтами. Однажды в афише было объявлено, что в большом зале  музея состоится встреча с Всеволодом Ивановым, Пантелеймоном Романовым, Александром  Безыменским, Иваном Молчановым, Владимиром Маяковским, Александром Жаровым и другими поэтами, писателями. (А.А.Васильев рассказывает о вечере «Писатели — комсомолу», который был в зале Политехнического музея  17-го марта. Воспоминания молдавского художника особенно ценны тем, что никаких сведений, отчетов об этом вечере и о выступлении Маяковского не сохранилось).
                Такой встречи я, разумеется, пропустить не мог, запасся билетом заранее.
                 Открыл вечер Всеволод Иванов. Маяковского в президиуме не было. Выступают один, другой, третий. Вот в президиум поступает записка. Всеволод Иванов встает и оглашает:
            —   Поступила записка: где Маяковский? Почему его нет, а в афишах упомянули? Сообщаю, что Маяковский будет. Он сейчас на премьере своей»Бани», а по последним сведениям он уже в «предбаннике», вот-вот придет. В глубине сцены открылась дверь. входит Маяковский. В зале — буря оваций. Маяковский подошел к трибуне.
            —  Я прочитаю отрывок из моей последней поэмы «Во весь голос».
              Зал притих. Эта поэма, вернее, отрывок, нигде еще не печатался, и потому  все были особенно внимательны.
              Он читал. Громовому голосу его, казалось, было тесно в стенах огромной аудитории, он словно рвался на площадь. Поэт не жестикулировал, а «брал в плен»  богатыми звуковыми интонациями,в жесте не нуждался, так как строй стихов был рассчитан именно на звуковое  воспроизведение, а не для обычного чтения.
             Маяковский читал минут пять. Но тут кто-то бросил реплику. Надо сказать, что такое на его выступлениях бывало не раз: в зале находились не только его сторонники, но и противники, не понимавшие  и не принимавшие его стихов. Поэт вдруг остановился. Секунду молчал. Потом бросил:
            Что?!
            Тот, кто крикнул реплику из зала, стушевался, ничего не ответил. Маяковский вдруг повернулся и вышел в дверь, которая была в глубине сцены. В зале поднялся невероятный шум. Все требовали удалить хулигана, вернуть Маяковского. Кто-то через сцену бросился за ним. Шум не смолкал. Маяковский вернулся. Он был в сером пальто, в руках шляпа или кепка. Подошел к трибуне. Из зала чей-то голос:
              Неудобно, Владимир Владимирович, вы начали читать, не дочитали до конца и ушли!
         Маяковский оглядел зал, заметил:
              Я сказал, что прочитаю отрывок. А отрывок не имеет ни начала, ни конца…
ВСТРЕЧА  ЧЕТВЕРТАЯ.
         Это было 14-го апреля 1930 года. Я пришел в институт к началу занятий, стал работать в мастерской.  Слышу:
— Знаете новость: Маяковский  застрелился.
— Кто?! Откуда узнали?
         Это для меня было совершенно непостижимо, не укладывалось в сознании.
         Я выскочил из мастерской и помчался к дому на Лубянке. Это было очень близко. У подъезда белая санитарная машина. Люди. Я поднялся на четвертый этаж. И вот тут на лестничной площадке мне пришлось посторониться: открылась дверь и два санитара в белых халатах вынесли носилки. Лица Маяковского не было видно — весь закрыт простыней. За носилками показались: Борис Пастернак,Михаил Кольцов, Николай Асеев, Семен Кирсанов и еще несколько человек, мне незнакомых. Кирсанов и Асеев плакали. Я прижался к стене, пропустил всех и стал спускаться вниз…
ВСТРЕЧА  ПЯТАЯ.
           17 апреля был последний день прощания с телом покойного поэта. С утра я пришел на улицу Воровского и хорошо сделал: толпа прибывала с каждой минутой. Другим ходом я попал в комнату, соседнюю с той, в которой был установлен гроб с телом Маяковского. Проходила нескончаемая вереница людей.
        Дошла очередь до меня. В почетном карауле стояли по четыре человека. Я встал в караул по левую сторону.
       Еще перед тем, как встать в караул, я попросил распорядителя: разрешить мне зарисовать покойного поэта.
       Он разрешил и указал на место у окна. Я сделал рисунок карандашом. На мою беду, в годы Великой Отечественной  войны этот рисунок у меня пропал…
        Не помню, что было дальше.Только скажу: этот день был для меня днем большого горя. Как и все, я особенно осознал именно в этот день, что мы потеряли не просто одного из поэтов, а народного трибуна, человека исключительного таланта, гения современности.
Записал
Борис Челышев.

А вот как сам А.А. Васильев описывал две из названных пяти встреч, десятью годами ранее, когда отмечалось 70-летие поэта. Он опубликовал статью в «Советской Молдавии».  (В заметке выше Борис Дмитриевич Челышев, великолепный литератор и публицист,  этот факт представил в занятной форме).

Демонстрируем газету «Советская Молдавия» полувековой давности за 19 июля 1963 год, со статьей отца НА.
IMG12907IMG12908IMG12909IMG12910IMG12911IMG12913Заметка А.А. Васильева
IMG12912

«Советская Молдавия»
19 июля 1963 год
ЖИВОЙ С ЖИВЫМИ
Лубянский проезд, 5-ый этаж. Почти рядом с Политехническим музеем. Комната с одним окном.
В ней жил Маяковский с 1919 года, позже она служила ему рабочим кабинетом.
Я входил туда с дрожащим сердцем. К какому-то сложному чувству большой любви к поэту примешивалось
беспокойство: примет ли он? Правда, этот визит оправдывался его приглашением — заходить, но приглашение было адресовано «нам», а не мне, оно было сделано во время его выступления в актовом зале института после возвращения из-за границы.
Удивительно, как быстро прошло стеснение, когда я увидел поэта: он узнал меня и мне даже показалось, что он обрадовался этому перерыву в работе, минутному отвлечению.
— Что вы писали вчера? — как-то необычно начал он разговор.
Я рассказал ему о работе над постановкой по живописи.
— Когда-нибудь все эти натюрморты  выбросит к черту. Хватит надраивать кисть на мертвую натуру.
— Мне кажется, Маяковский был человеком, который искал новое везде, всегда,всюду. Он не хотел сказать, наверное, что не надо писать натюрмортов, но он был против шаблона, заскорузлого, омертвленного метода метода художественного воспитания.
— Мало у вас злости. Вы смотрите на жизнь глазами коровы,- сказал он, помолчав.- Смотрите и ждете, а надо, чтобы глаза были то добрые, то злые,то горячие, то нежные. — Чувствовалось что он говорил это убежденно, это было продумано, он восставал против системы обучения техническому мастерству, за то, чтобы воспитывать, учить смотреть на жизнь, разбираться в ее сложных ситуациях.
Он говорил, а сам перебирал какие-то рукописные листы и некоторые из них комкал и бросал в корзину.
Почему у меня тогда не возникла мысль попросить бумаги из корзины? Выброшенные им тогда, но нужные сегодня для истории, как документы его требовательности, его поисков.
Маяковский расспрашивал о преподавателях, он знал всех. Больше всего интересовался и хвалил П.Кончаловского:
— Он умеет грязью писать чистые облака.
Потом вдруг ошарашивает вопросом:
— Почему вы хотите стать художником? — Мне сейчас кажется, что он, в сущности, так изучал людей и жизнь. Он требовал ответов на свои вопросы как заинтересованное лицо, как судья, как учитель.
Я никогда не забуду его фразу:
— Художник — это не тот, кто умеет рисовать, а тот, кто умение рисовать превращает в оружие.- Эта мысль была выношена всей жизнью, всем творчеством, всей борьбой.
Я передал Маяковскому приглашение снова прийти к нам, рассказал ему, что после его выступления вся молодежь была возбуждена долго и хочет видеть и слышать его еще. Он обещал быть.
* * *
Политехнический музей. Большая аудитория. Билеты на встречу с поэтами распроданы давно. В афишах обещаны выступления Маяковского, Всеволода Иванова, Безыменского, Сельвинского, Кирсанова, Асеева, Никулина и кого-то еще.
Вечер открылся с запозданием.Председательствовал Вс.Иванов, но в президиуме Маяковского не было.
Видимо, записок по этому поводу поступило много, и Вс.Иванов должен был в середине вечера ответить:  «Товарищи! Поступают записки с одним вопросом: где Маяковский? Сообщаю, что он сейчас на своем спектакле «Баня» в театре «Мейерхольда, и скоро будет здесь».
Когда Маяковский действительно появился на сцене — раздался гром аплодисментов. Он прошел мимо президиума к трибуне, хотя председательствующий  не успел объявить о его выступлении. Маяковский  деликатно отстранил читавшего перед его приходом И.Молчанова и в наступившей тишине объявил:
— Я прочту отрывок из моей последней поэмы «Во весь голос».
Он начал со слов:
Уважаемые товарищи потомки!
Роясь в сегодняшнем окаменевшем дерьме,
наших дней изучая потемки.
вы  возможно  спросите и обо мне.
Вся аудитория слушала как-то необыкновенно. В зале, наполненном громом необычных слов, глубоких и волнующих по своему смыслу, необычных по чтению,- всех охватило какое-то волнение, которое переживает каждый при встрече с выдающимся человеком, артистом, поэтом. Вдруг кто-то, сидевший в первых рядах бросил реплику.
Что он сказал? Я сидел далеко и не слышал. Маяковский как-то рявкнул «что?», потом повернулся и вышел через дверь в глубине сцены.
Поднялся невообразимый шум.Требовали вернуть поэта, вывести хулигана. Кто-то из зала бросился  через сцену за Маяковским. Всеволод Иванов безуспешно старался восстановить порядок.
Маяковский вернулся через несколько минут. Он был одет  и с обычной своей палкой в руке. Поднялась какая-то девушка и громко бросила упрек: -Неудобно, Владимир Владимирович! Вы начали читать и, не дочитав до конца, ушли.
Маяковский подошел  к трибуне и отчетливо произнес:- Я сказал.что прочту отрывок, а отрывок не имеет ни начала, ни конца.
Это было последнее выступление Маяковского в Политехническом музее. Многие не поняли тогда, что он прочел свое политическое завещание. Описанная мною встреча в Политехническом музее была незадолго  до смерти поэта.
Ал. Васильев,
заслуженный деятель искусств МССР
Начальные строки статьи Алексея Александровича Наталья Алексеевна процитировала в монографии «А.А. Васильев», а в 2007 году упомянула в своей ТВ передаче, посвященной 100-летию отца.

Фрагмент «с Маяковским» из телевизионной передачи «100-лет художнику А.А. Васильеву».
В настоящее время популярность Маяковского  ниже, чем была в прежние времена. Поэтому для молодых гостей сайта НА приводим его короткую биографию.
Владимир Маяковский родился в Грузии 19 июля 1893 года.
В 1906 вместе с матерью и сестрами переезжает в Москву.
В 1911 году художница Евгения Ланг вдохновила поэта на занятия живописью. Маяковский обучался в подготовительном классе Строгановского училища, в студиях художников С. Ю. Жуковского и П. И. Келина. В 1911 году поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества — единственное место, куда приняли без свидетельства о благонадёжности.
В июле 1915 года поэт познакомился с Лилей Юрьевной и Осипом Максимовичем Бриками, сыгравших большую роль в его жизни.
В 1915—1917 годах Маяковский по протекции М.Горького проходил военную службу в Петрограде.
В 1923 году организовал группу ЛЕФ (Левый фронт искусств), толстый журнал «ЛЕФ» (в 1923—1925 годах вышло семь номеров). Активно печатались Асеев, Пастернак, Осип Брик, Б. Арватов, Н. Чужак, Третьяков, Левидов, Шкловский и др.
В 1922—1925 годах Маяковский совершил несколько поездок за границу — Латвия, Италия, Франция, Германия, США.
В 1922—1927 годах активно сотрудничал с «Известиями», в 1926—1929 годах — с «Комсомольской правдой». Печатался в журналах: «Новый мир», «Молодая гвардия», «Огонёк», «Крокодил», «Красная нива» и др. Работал в агитке и рекламе, написал девять киносценариев.
Многие исследователи творческого развития Маяковского уподобляют его поэтическую жизнь пятиактному действу с прологом и эпилогом. Роль своего рода пролога в творческом пути поэта сыграла трагедия «Владимир Маяковский» (1913), первым актом стали поэмы «Облако в штанах» (1914—1915) и «Флейта-позвоночник» (1915), вторым актом — поэмы «Война и мир» (1915—1916) и «Человек» (1916—1917), третьим актом — пьеса «Мистерия-буфф» (первый вариант — 1918, второй — 1920—1921) и поэма «150 000 000» (1919—1920), четвёртым актом — поэмы «Люблю» (1922), «Про это» (1923) и «Владимир Ильич Ленин» (1924), пятым актом — поэма «Хорошо!» (1927) и пьесы «Клоп» (1928—1929) и «Баня» (1929—1930), эпилогом — первое и второе вступления в поэму «Во весь голос» (1928—1930) и предсмертное письмо поэта «Всем» (12 апреля 1930 года). Остальные произведения Маяковского, в том числе многочисленные стихотворения, тяготеют к тем или иным частям этой общей картины, основу которой составляют крупные произведения поэта.
14 апреля 1930 — самоубийство. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

4 мысли о “Владимир Маяковский и Алексей Васильев”

    1. В статье пишется 17 марта, но встреч в Политехе надо полагать была не одна. Можно  «опознать» президиум, сравнить поэтов с упомянутыми в тексте именами и сделать…  новое предположение ))).  А фото в любом случае отличное.

    2. Я пошутил на счёт того, что это именно ТА встреча. На фотографии 27-ой год, а в статье 30-тый… Но, если уж уточнять… В статье 17 марта. Маяковский задержался на ПРЕМЬЕРЕ «Бани». Премьера «Бани» состоялась 16(!) марта)) Мелочь, конечно) Но любопытно, это просто неточность в датировке или Маяковский ходил на несколько премьерных спектаклей (сейчас «премьеры» идут по полгода. А тогда была такая практика?) И ещё… Постановка провалилась(?). Маяковский это остро переживал. Может этим вызвана его резкость на встрече? Может не с премьеры он пришёл, а с «разбора полётов»?

    3. В этом комментарии «разбор полетов» не менее интересен, чем сама статья. )))

Добавить комментарий

Войти с помощью: 

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *