Говорит Наталья Алексеевна Васильева
Немного о Саше Морозове
11 апреля 1997 года было 40 дней со дня смерти С. Морозова.Эти 40 дней я прожила в такой поразительной близости к его душе. Все давнобывшее и давно, вроде, увядшее с неожиданной силой приблизилось.
Он умер 3 марта. Об этом мне сообщила его дочь — Ирина. Онанашла меня в записной книжке отца. «Наташа приходите на похороны. Отецотносился к вам ВОЗВЫШЕННО».
На похороны я не попала… Написала его новой жене Алле своисочувствия. Обращалась одновременно к двум его семьям: первой и последней,сейчас «объединившихся».
Вскоре звонок от Аллы. Неожиданно… «Он вас, васлюбил»… «Нет, он меня не любил», — успокаиваю Аллу. «А вызнаете, что Саша посвящал вам, вам стихи. Мне он не написал ни строчки».Конечно, я это знала, поскольку все они у меня есть.
Алла пригласила меня в Сашкину, уже проданную, мастерскую закнижечкой его смешной «поэмы», написанной мне. Когда-то давно я этукнижечку к его дню рождения «издала». Я знала, что свое обо мне онбудет хранить всегда… Но даже предположить не могла, что таким образом онавернется опять ко мне.
Спустилась с сердцебиением в его «подземную» мастерскую.Теперь это было жилище бедное, не устроенное, не одухотворенное, неудобное дляжизни с двумя маленькими детьми.
Войдя, сразу перед глазами увидела Сашкин этюд, вывешенныйза две недели перед смертью на видное место, для меня, конечно. Это тот этюд,который мы писали вдвоем. Он свой, я свой. После работы он, смешно смущаясь,попросил: «Отвернись» и прочитал свою «поэму», после чего подарил рукописный подлинник.Теперь Алла передала эту книжечку, которую я «издала» к его дню рождения.
На видном месте в мастерской висела моя фотография из сериибесконечных моих фотопортретов. Алласказала, что фотография висела всегда! По-моему он ее мною дразнил. Я и талантливаяи интересная и т. д. Алла дважды резала вены.
У них двое чудесных деток. Денис и Настя. Во время нашеймучительной беседы ко мне подошел Денис (6 лет), положил руки на мои колени инеожиданно: «Спасибо вам за письмо о папе»… Саша, Сашенька…
Ночью мой сон. Вроде на облаках, но где-то берега. Мы сДенисом при помощи шеста куда-то двигаемся на плоту(?), лодке(?)… Денискричит: «Наш папа, вон стоит наш папа».Сашка зогорелый, здоровый улыбается радостно и зовет нас рукой. После этого сна не могла придти в себя.Тоска…
Но в мастерской дети печатают на моей белой машинке…
Как больной Саша мог жить в этих условиях? За две недели до смерти он расписался, наконец,с Аллой и они переехали в, купленную им, однокомнатную квартиру.
Ирине он завещал комнату своей матери. Павлику – деньги.Алле с детьми все остальное.
Господи, все это время ходила совршенно больная, без сна.
Мы с ним успели переговорить обо всем. И о смерти тоже.
Я говорила, что мы в своей жизни не планируем ее, а междутем к ней надо готовиться будучи здоровым, в полном сознании, без страха, чтобы потом «автоматически» исполнить необходимое. Сашка на этоотшутился, но глаза были внимательные. Может потом вспомнил?
Теперь с болью прохожу место наших свиданий, где в расщелине дерева к моему появлениювсегда были цветы. Сколько же я от него получила роз, гвоздик…
Он был человеком необыкновенно щедрым и благодарным. Он умелполучать подарки (редко бывает) и умел дарить их.
Саша, Сашенька… Дорогой, дорогой…
Пишу после перерыва. Сегодня проходила мимо Сашкиноймастерской и подумала для чего я пишу свои «воспоминания»? Кому они нужны? Ктозаинтересуется этим? Не лучше ли тихо и мирно без пера вспоминать его?