Ирина Кодреску
Молдова, Кишинев
Спасибо Богу и судьбе за удивительное наше присутствие в мире рядом с добрейшим,сказочным и бесконечно милым созданием,нашей Волшебницей и покровительницей всех наших лучших начинаний, хранительницей многих наших даров и тайн, любимой всеми, дорогой Натальей Алексевной.
Знакомство с Натальей Алексеевной начиналось у большинства, как согласованное стечение обстоятельств, тем более радостное после того, как обнаруживали себя или свое чадо в объятиях иного мира, созданного и собранного из того, часто глядя на что, люди проходят мимо.
Мир, в котором вещи и образы жили перезваниванием между собой тихими паутинками- мир, который становился тем больше и лучше, чем больше в нем собиралось детских и взрослых сердец и раздумий-
мир без четких границ, но окутанный законами фантазий. Фантазии правили в нем, благословенно развивая таланты, вдыхая жизнь в необычайность происходящего, храня преданность посвящения в магию искусства. И, если ты еще не успел решить для себя, кто — ты, и что нужно для жизни, то здесь тебе (всему лучшему в тебе) отводилась главная роль, которую ты не ожидал получить, тебя здесь короновали на царство, которое ты не мог не принять. И если ты что-то делал не так, мог всегда вернуться и сделать заново, и все, что с тобой — не будет плохо.
Таковым для многих, наверное, представало собирающее и дарящее начало Человека с большой буквы, светлейшего педагога Натальи Алексеевны Васильевой, всегда открывающего, но никогда не закрывающего дверь в этот храм, который для каждого светился по-своему, и каждому осиял свою особую дорогу.
Может для нас будет тайной и загадкой, как хрупкая и незащищенная женщина, могла носить в себе огромность бытия и снисхождение до любой его детали, всепроникающий ум, сочетание сказки и вымысла с труднейшими задачами, перед которыми нас ставит жизнь.
А ведь многие из нас были ее детьми. И мы нигде не найдем, что нить прервалась- мы не найдем ни одного случая или слова, чтобы где-то проявилось обратное тому, что мы знаем о ней- разве только в ее собственном страдании, о котором мы мало что знаем, потому что это был особый ход, никого в это не посвящать, и оно не вырывалось наружу. Кто хотел и мог видеть, всегда знал, что все не так просто. В действительности ее жизнь была подвигом.
Ее жизнь была посвящением. Посвящением себя служению — нечто большему, чем просто бытийность. Это был выбор души. Может сначала, как желание полета, вкуса к жизни другого качества, просто желание перемен, даже, возможно, как бунт против железных законов, придушенных другими.
Несомненно в ней был остров. Она хранила границы этого острова, на котором непрерывно шилось, работалось, там все сомневалось, взвешивалось… Основой был не только опыт художников, поэтов, писателей и просто людей с непростой судьбой, но было нечто свое, не потому что рядом с этим, а как источник самостоятельный, критический по отношению к себе.
Что касается других, найдется ли хоть один, в ком бы она не поддерживала жизнь, щедрая во всем.
Мы можем сомневаться, нужны ли нам идеалы. Иногда мы устаем поклоняться чьим-то идеям или фактам, которые порой узурпируют или изнуряют нашу свободу, заствляя нас нести их бремя, как обязанность.
Наталья Алексеевна — яркий пример и светоч, в плане того, что идеалы, достойные уважения, есть. Наталья Алексеевна всю жизнь держала своеобразную оборону на стороне, которую однажды предпочла, в то время, как материальный мир сгущал краски,превалируя всегда на чаше весов.
А ведь ей некому было пожаловаться. Всматриваясь в ее жизнь, мы видим непреклонное следование параметрам истины. Если сказать живее, то безумно удивляет ее жертвенность, милость ко всему, преданность высокому, порой благоговейная. И, главное, она с вами всегда поделиться своим и, можно не сомневаться, когда-нибудь это спасет вам жизнь.
Элемент мученичества, наверное, какая-то особая печать — печаль, в ней тоже были. И никогда бы она не предала Марину (Ив. Цветаеву), которую так любила, своих родителей, глубоко ею почитаемых- Сергея Чоколова, к которому у нее было особое отношение, основанное на драматизме его жизни и, в связи с тем, что она была свидетельницей подвига его духа. Чужие трудности заставляли ее задумываться и углубляли ее жизненную позицию.
Удивительно, что кропотливый, внимательный, отнимавший большую часть ее энергии, труд педагога, проникновенного биографа и изысканного знатока истории искусств, сочетавшего в себе редкие и уникальные возможности «светопередачи» всего этого нам, подавался всегда с легкостью, красивым настроением, свежестью, продуманно и многовариантно, как бы на выбор каждого, как будто возможностей много и жаль, если не взять и то, и другое.
Вообще, был поразительный эффект того, что за все это,а может быть, это была малая часть того, что в ней жило, шла борьба, борьба за то, как бы не повторить неповторимое, не превратить его в соляной столб, как сделать его живым и новым, как бы не ошибиться- как бы не упустить весь этот поток превращений, элементов и связей, которые все были достойны узнать- как бы не рассыпать и донести до нас то изобилие, которое царило в ее душе. Связать это в непрерывную ноту или музыку, которая свободно дарилась.
Добавляя к этому, трудный путь одинокого человека, мы не можем не удивляться ее редкому качеству, знать о каждом из нас, помнить все детали, придавать этому особую важность, общаться с нами, никогда ничего не путать, болеть за нас, посвящать нам свое время и силы, свой ум и чувства.
Когда мы шли к Наталье Алексеевне, или звонили ей, мы всегда старались быть на ступеньку лучше, но при встрече с ней или разговаривая с ней, каждому дарились особые дары, и было даже неудобно, что она непременно придаст вам еще большее значение, украсит вас своими лучшими словами и теплой заботой, которые остаются с нами на всю жизнь.
Светлая и ранимая душа Натальи Алексеевны была и остается воплощением милосердия. Ее наукой было отыскать в человеке хорошее, уделить внимание его способностям, обойти его слабости стороной.
Сама, являясь примером чуткости, ценила в людях такие качества, как отзывчивость, способность воспринимать все сердцем, сопереживать другим. Это как раз тот момент, когда можно провести аналогию, взяв, как сравнение слова Иоанна Златоуста (Апокалипсис): «… ты ни холоден ни горяч- о, если бы ты был холоден или горяч!», где Ангел вменяет равнодушие во грех, дальше: » Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих».
Это было ее принципом: найти, увидеть, создать присутствие полета, мечты, согреть, приподняться над своими возможностями. Жизнь, казалось, не требовала от нее такого последования высокому и сопутствовавшего этому драматизма ее собственной жизни, который вытекал из этого, и которым она тоже умела управлять, и все выходило на деле, как чудесное действие , в котором было место всему. Здесь мы получили урок, когда человек, взявший ношу, творит чудо. Может это призвание.
Пусть простят меня, что я использую слова мы, вы, но мало говорю от себя. Просто, когда она была среди нас, в этом было что-то личное для каждого, но когда ее не стало, у меня такое чувство, что мы все, знающие и не знающие друг друга, но знавшие ее, можем войти в этот храм, и ощутить, как нас на самом деле много- и еще такое чувство, что она теперь, как большое чистое озеро и когда-нибудь мы все окажемся на его берегу.
С любовью и преданностью Ира Кодреску.
