Посвящается Хермине Карловне Юстер

Знакомство

Знакомство художника Алексея Васильева с румынским художником  Георгием Юстером состоялось в Кишиневе 25 мая 1941 года. В этот день А.В. пишет письмо жене, которая осталась с дочкой в Москве:  «Только что приходили два молодых румынских художника — беженцы из Румынии».   Ими были  Юстер и Блюменфельд (Перахим) .

Эвакуация

Через месяц  после знакомства началась война.  Кишинев  бомбили  с первого дня.  Из письма: «только что была объявлена, наверно, в пятый раз за сегодня, воздушная тревога. Произошел крупный воздушный бой«. Встал вопрос об эвакуации. Среди других художников,  при активном содействии Васильева, отправлялась в глубь СССР чета Юстеров и Блюменфельд.

По прибытии в конечный пункт (село Золотаревка)
 новопоселенцы  пишут письма Васильеву.  Одно, второе, третье.  В каждом  горечь от неустройства и мольба о помощи.  (По тексту видно, что по-русски они  писали вполне прилично).
«В данный момент мы работаем на поле собираем хлеб….
Мы не имеем возможности и даже время у нас не хватает для того чтобы могли поинтересоваться про нашей работе, единственная работа к которой мы способны с «успехом»….
Здесь мы все работаем на поле и пока еще не привыкли к этой работе…   Мы находимся уже более 2-х месяцев в маленьком немецком колхозе и работаем на полевых работах: у комбайна, складываем сено и исполняем всякие полевые работы. За все мы получаем хлеб, остальное же покупаем за проданные вещи. У нас уже наступили дождливые и холодные дни и не знаем еще, как будет с приближающейся зимой…
Наша просьба это чтобы Вы поинтересовались там где надо и облегчить наше положение…
Мы ежедневно вспоминаем ваше обещание и надеемся, что   по возможности вы исполните ваше обещание. .. 
Отец обещал помочь и он помог.  Семен Полингер переехал из Золоторевки в Ташкент, Юстеры с Блюменфельдом в Ереван.  В переписке между собой  они общались на  румынском.
В Ереване   Юстер , наконец,   мог уделять время  «той единственной работе, к которой он был способен с успехом».   В ереванский военный период  Григорий Иосифович выполнил замечательный портрет своей жены Хермины Карловны.
Гр. Юстер     Портрет жены   март 1944 г.   Ереван (Коллекция А. Васильева)

Возвращение

В 1944 году  Васильев и Юстер вернулись  в Кишинев. Судьба распорядилась  поселить их   рядом, в одном дворе.
Из воспоминаний Натальи Васильевой:  «… В доме нашем неоднократно перебывал весь состав СХ того времени. По вечерам частенько за столом собирались Чоколов, Гамбурды, Кобизева, Юстер и другие художники – вскладчину отметить какой-нибудь праздник или порисовать. К сожалению, друг друга художники почти не рисовали. Но к этому времени относятся портреты Юстера, написанные с членов нашей семьи».

Послевоенные работы Г. Юстера

Г.  Юстер  Портрет А. Васильева    (Из коллекции  Васильевых)

Г.  Юстер  Портрет Т. Васильевой    (Из коллекции  Васильевых)

Г.  Юстер  Портрет соседского мальчика  1945  (Из коллекции В. Мельник)
Кишинев, 2016    Валентин Мельник   со своим  портретом.

Г Юстер      Наташа  1945   НМИИ

В  воспоминаниях Наташа описывает  эпизод,  предшествующий работе Юстера  над  ее портретом .
«Мне исполнилось шесть лет за месяц до окончания войны. Во дворе зацвел абрикос. Именно с того времени его цветенение сопутствовало и сопровождало все последующие дни моего рождения. Я в бархатном платьице, переделанном мамой из американского подарка. «Перламутровые» распущенные волосы и в них пестрый самодельный бант.
Тарабаню в дверь соседей Юстеров, напомнить о своем празднике, о том, что ждем в гости. Юстер сидит за столом, в такой же как у папы синей хлопчатобумажной робе — американский подарок, готовится писать этюд, улыбающаяся Хермина. Перед ним горшочки, баночки с первыми весенними цветами, веточками: белые, голубые, желтые. Я в непререкаемой уверенности, что мой приход радость для всех и каждого, залезаю на стул — счастливое время…
Не успела я и пикнуть, как Юстер, молча отказавшись от натюрморта, начал писать мой портрет«.

В 1946 году Юстер выставлялся на крупных общесоюзных выставках.
Юстер  Гергий Иосифович. Род. в 1902 г.
Молдавский мальчик.  К., м.,  50х40

В 1947 году  Юстеры   вернулись на родину в Румынию.

Явление   «Наташи»  народу

Наташа училась в институте (КГХИ, 1960 — 1965),  когда в Кишиневе открылась выставка трех румынских художников, в том числе  Юстера.  Среди  работ Юстера   в выстовочном зале  висел  «Портрет девочки».  Представляю, как екнуло сердце отца,  когда он заметил  известную работу.  Он тут же  позвонил дочери в Киев. «Подарком сердца» назвала Наташа появление на выставке работы Юстера.
По окончании выставки, возможно по предварительной договоренности,  работы румынских художников пополнили фонды  художественного музея Молдовы.  Таким образом «Портрет девочки (Наташи)»  нашел приют в городе, откуда он был родом.    А может быть это была инициатива двух людей  Георгия Юстера и Алексея Васильева и касалась только одной работы одного художника.

Второе явление «Наташи» состоялось  несколько лет назад.

2015 год. Звонок телефона.  Снимаю трубку. На проводе — Людмила Цончева.  Ярослав, говорит, знаешь, что  Художественный музей издал альбом и в нем есть портрет Наташи работы Юстера?..  Бегу в музей. Покупаю великолепно изданный  альбом репродукций картин молдавских художников.  Тут же ищу  фамилию Юстер.  Вот она.  Не узнать нельзя.
Я  видел работу  в первый раз..  Остается загадкой,   знала ли  Наташа, что ее портрет хранится в фондах музея?
В 2016 году в стенах Национального Музея  Изобразительного Искусства открывалась  выставка  Алексея Васильева. Приложил максимум настойчивости, чтобы наряду с работами отца и его  «Портретом дочери»,  были выставлены   портреты Наташи, написанные  художниками  М. Гамбурдом  и Г.  Юстером.  Это был мой своеобразный «подарок сердца»…
 Кишинев, 2016.   НМИИ,    Между портретами сестры.

Наташа и жена Юстера  Хермина Карловна

У них  были особые отношения.  Из воспоминаний сестры: «Мне она была интересна, я ее любила детской любовью без формулировки «за что». Может быть за запах табака, или за полуседые косы, сложенные «корзиночкой» на затылке, за умение заговаривать ушибы: «Наташа, вериваша, веричеташа. вереви, верева, веричета …» и все — коленка больше не болела… Любила и все«.  Не забывала  «свою любовь» в  короткие  выезды   из  Кишинева.

Семилетняя девочка пишет в письме: «Дорогой папа.  Дедушка подарил елку. Играю с Любой.  У кого живет Моська (дворовая собачка — ЯВ).  Хермине Карловне  и всем ребятам привет. Тебя крепко целую. Наташа.    
Детская любовь оставила след на всю жизнь. Уже взрослой в письме к брату отмечает: «Из тех немногих людей, остроугольные жизни которых каким-то образом задевали мое воображение, была Хермина».

Хермина Карловна в воспоминаниях Натальи Васильевой

Из книги «Две ипостаси Натальи Василевой«.
Глаза у Хермины Карловны были голубые. Но не цвета домашнего халатика, а голубые, как небо. Плененный ими, художник Георгий Юстер, ее будущий муж, подарил своей невесте брошь – серебрянную бабочку, усеянную нежной голубой бирюзой. Она мучительно любила супруга. Брошь берегла, одевая лишь в торжественных случаях. Вот и все, что известно мне о ее молодости.Познакомились мы с Херминой Карловной в освобожденном Кишиневе в 1944 году. Мне было пять лет, ей – уже сорок пять, но моей маме она казалась тогда старухой. Она была старше всех в компании моих родителей. И даже на одиннадцать лет старше своего мужа, при котором жила сложной жизнью полу-мамы, полу-гувернантки, оставаясь всегда гордой, достойной, сочувствующей, всегда и всеми уважаемой.
Юстеры были нашими соседями по двору, а потому частыми гостями. Хермина, в полосатой кофточке и в полосатых носках, очень прямо сидела на нашей тахте с полосатым вязанием в руках. В беседе она принимала участие неожиданно яркой на морщинистом лице молодой белозубой улыбкой.
Юстер приходил с неизменным вином в круглом бурлуе (керамическом сосуде для жидкостей), названном «Вероникой» за сходство с соседской девчонкой, моей безупречно круглолицей подружкой. За неимением стаканов, а тем более рюмок, вино пили из баночек, подобных майонезным.
Первую каплю вина Жоржик (так называла Хермина Карловна своего мужа) всегда стряхивал на пол – «мамочке», бормоча вслед ей что-то очень трогательное на румынском языке. Война согнала супругов с родных мест, из Бухареста…,  а теперь мечтали о возвращении домой.
Помню брошечку, которую ловко и быстро соорудил Жоржик в мамин день рождения: на синей проволочке – два медных листочка с бусинкой посередине. Подарок был вложен в самодельный конверт с нарисованной маркой: на фоне снежных торосов большой белый медведь, на нем верхом моя мама, очень узнаваемая, с руками, протянутыми к маленькой красной звездочке, стоящей рядом с медведем. Звездочка – это я, родившаяся на Чукотке

20 мая 1945 года — день рождения мамы НА.  Подарок  Юстера.

В нашем дворе Хермина пользовалась большим авторитетом, умея лечить всевозможные болезни доступными средствами: соседу вывела экзему никотином из его же трубки, а мне, серой из ушей, вылечила кошачий лишай.
Себя она содержала в «легком весе» благодаря не только послевоенному недоеданию, но и ежедневной зарядке, обливанию холодной водой. Поэтому, несмотря на возраст, Хермина легко делала «мостик» и «шпагат». Правда, она много курила.
Детей у них не было, но Юстеры их очень любили. Супруги с радостью предложили «выгуливать» моего маленького братца у них под окном, где росла сирень: там он спал или дрыгал ножками, лежа в чемодане без крышки на каком-то ящике. Я много раз наблюдала, как Хермина Карловна, вытащив из чемодана Ярославку, прижимала его к себе, причитая таинственными словами: «мамалэ, папалэ, люболэ, солнцелэ…», тиская и целуя его…
Хермина Карловна являлась для меня фигурой, окутанной тайной. Она была немногословна, плохо говорила по-русски и, вынужденная общаться на чужом для нее языке, использовала румынские, немецкие слова, активно дополняя свою речь жестами.

Неожиданное известие

После смерти папы  «… я все больше погружалась в депрессию – единственное тогда, ставшее для меня уже привычным состояние… И вдруг – телефонный звонок, который как зернышко, брошенное в землю, заставил меня приятно взволноваться и вернул к жизни.
Позвонила знакомая родителей, врач. Она только что приехала из Бухареста, завтра туда возвращается, но прежде решила выполнить долг. «Вы, наверное, не помните художника Юстера? – сказала она, – Его вдова передает привет вашей семье». Боже мой, Хермина Карловна жива? Сколько же ей сейчас лет, наверное, девяносто? Бедствует? Режим Чаушеску…
Я тут же села писать ей письмо. Во мне раскручивалась некая живинка. Раскручивалась легко, так как была связана с той давней жизнью, когда мы все были вместе и все было хорошо»…

Эпилог

Письмо  брату,. Помечено  14 февраля 1981 года.
Недавно получила письмо из Бухареста. Умерла Хермина Карловна. Не получила она моего поздравления с Новым годом. Ее не стало 13 декабря.  Так было хорошо на душе, когда она нашлась, писала, где-то жила…  Жалко. Ей было 84 года.
Ярославушка, веривавушка,
Веригекса Тавушка,
Вериги, верива,
Веригекса Та.
Солнцелэ, любелэ, мамалэ, папалэ…  Помнишь ли  ты это?
И стишок, и эти странные слова были обращены к тебе.
Она была немка, но тогда скрывала это. Была на 11 лет старше Жоржики. Очень любила его и жила при нем странной жизнью полумамы, полугувернантки, оставаясь всегда гордой, сочувствующей, всегда и всеми уважаемой…
Хермина подарила столько редких слов и самый дорогой предмет — брошку от юного мужа ей молодой с глазами похожими на незабудки.»

Это колечко с глазами-незабудками Наташа очень любила. Она ей напоминало  брошь, подаренную Херминой Карловной ,  при пожаре пропавшей.
(Позже оказалось, что брошь жива. Интересную историю второго рождения броши см. здесь).

Здесь следовало бы поместить место упокоения  Юстеров. К сожалению,  нет никаких  документов на этот счет.  Детей у них не было  и вряд ли можно что-либо выяснить.  Зато  показываем их последний адрес жития.  Именно отсюда они ушли в последний путь.

Конец