Посвящается 75 годовщине Победы в ВОВ!
С Днем Победы!
От сайта НА: Смирнова Елена Александровна, ученица Натальи Алексеевны Васильевой, первого ее выпуска (1966 — 1970), лауреат Наталийской премии 2012, художник-дизайнер, много лет преподавала в Красноярском художественном институте, профессор. Живет в Москве.
Елена Смирнова
Москва, Россия
Про песню и про войну
Великую Отечественную войну 1941-45 года я почувствовала и осознала когда мне было лет 12-13. Дело было так. К нам в гости в нашу новую квартиру в Кишиневе наконец-то приехали папины сослуживцы и лучшие семейные друзья из Севастополя. Лето. Каникулы. 1967 год.
Я торопилась поскорее закончить помогать маме накрывать на стол, перенося тарелки, салаты, салфетки и всякие другие детали для праздничного обеда, который будет традиционно проходить в большой комнате нашей новой двухкомнатной квартиры. Мы ждем дорогих гостей.
Кишинев, 1965. Ботаника. Новоселье. На фото слева направо,- я, моя мама Валентина Николаевна Смирнова и севастопольские сослуживцы Валентина Васильевна и Алексей Григорьевич Шпирка. (Фото папы, Смирнова Александра Николаевича).
Севастополь, 1956. Застолье
Мама наготовила много своих фирменных и новых блюд из молдавской кухни, которая очень похожа на крымскую, но имеет и свои особенности. Мама очень любила готовить и умела удивлять гостей своим кулинарным мастерством в приготовлении разнообразных блюд не только для праздничного стола. Я до сих пор пользуюсь ее рукописным блокнотом для консервирования и выпечки. Мастерица она была знатная, — одновременно очень любознательная и открытая к новым рецептам крымской, молдавской и еврейской кухни, готовая экспериментировать, учиться и находить рискованные, но неожиданные версии сочетания южных овощей и фруктов. Помню её эксперименты,- версии вкуса варенья из айвы с лимоном, гагашары с чесноком и донской салат из всего зеленого, огородного…с мёдом. Варенье из желтой черешни с лимончиковой кожурой вообще никто не узнавал ни по вкусу, ни по форме, ни по цвету. А за рецептом молдавского лечо к маме долго еще приходили новые минские соседки, когда мы переехали из Кишинева в Минск.
Кишинев. На прогулке. (Это и выше — фото папы)
Минск, 1975. С папой.
Так получилось, что ее «базовые» национальные знания о традиционной русской кухне почти не пригодились и не применялись ею ни в Крыму, ни в Кишиневе, где папа проходил службу в армии. Наша семья естественно кочевала с ним. Севастополь, Арцыз, Сарата, Николаев, Кишинев, — всё это Одесский военный округ в СССР. Знание о секретах в приготовлении квашеной капусты , о грибах и соленом огурце мама почти не использовала, а вот молдавский гювечь,-это овощная икра, фаршированный болгарский перец, крымское лечо или кавказская мусака стали царствовать на нашем столе и я до сих пор предпочту все баклажанные версии блюд и кушаний салу с чесноком или пирогу с грибами, холодцу с хреном или любым котлеткам. И ,вполне естественно, что мама для приема дорогих друзей-сослуживцев из Севастополя, на праздничный стол приготовила немеряное количество всяких традиционных и новых вкусностей. Стол ломился, блестел и сверкал.
Я продолжала ей помогать накрывать на стол, но очень сильно торопилась именно сегодня убежать во двор, где на спортивной площадке затевалась какая-то игра в «крутилки», «качалки», прыгалки…Там рядом находилась беседка, в которой сидел сосед одноклассник, — предмет моего первого весеннего сердечного «обострения», то есть влюбленности. Сидел он в компании друзей и учил их игре на гитаре. Не сговариваясь , все барышни нашего двора скомпоновались в визуальной близости от той беседки, — ну и понятно!..лето!..ОН!..гитара!..и такие новые волнительно-сладкие слова песенок , а впереди вечер и возможный совместный поход в кино и…ах-ах!
Торопилась я во двор не случайно. Недавно таким же летним вечером у нас во дворе была большая игра, где участвовали почти все, кто проживал в междворовом пространстве четырех хрущевок нового микрорайона Ботаника города Кишинева. Я оказалась в одной команде именно с тем парнем, который вообще-то и был-то чуть старше меня, потому что второгодник и хулиган. А еще он по вечерам сидел с компанией дружков, бренчал на гитаре восточную песню…- «в каждой строчке только точки после буквы л…» Традиционный и почти полный портрет Ромео для меня, 12 -летней дурёхи.
Игра в «вышибалы» была замечательная и наша команда, в которой и я и «мой Ромео» крупно всех обыгрывала. Страсть игры и радость победы наполняли всех нас общим восторгом и счастьем. Его взгляд на меня в недавней той общей дворовой игре был так значителен, выразителен, неповторим и невероятен, что все последующие дни летних каникул наполнились для меня совсем новым смыслом и новыми тревогами, планами и задачами, поисками и новостями от нашей возможной новой встречи с ним… не только в командной игре.Вдруг он опять меня так же страстно, как тогда, посмотрит и опять позовет в игру в его команду или, как-то по новому взглянет на меня?..или, или…-ах, в кино позовет?..ах, не знаю, что со мной, но это так всё это ново и интересно! Поэтому скорее во двор!..к нему на глаза, быть рядом с ним и как же тут не торопиться, как не спешить убежать из дома подальше от маминой домашней суеты с праздничным столом!
Я и убежала очень быстро во двор, чтобы увидеть ЕГО в той беседке, чтобы начать или продолжить (?) волноваться и удивляться своим новым чувствам, своим новым весенним ощущениям жизни и самой себе и всему миру вокруг. Не смогу я теперь правильно описать тех волнений и переживаний своей первой влюбленности, но как-то эти волнения очень быстро отслоились и закончились. Не вспоминаю их теперь слишком часто, да и рассказать сегодня хочу про другое.
Итак, я уже во дворе и прошло сколько-то времени той новой волнительной летней «жизни» и того вечера, во время которого все девчонки собрались вокруг беседки. Мы слушали его песенки под гитару, внимая простенькие тексты и принимали все, как великое и неповторимое откровение чувств. Детство! Все было прекрасно, но я помню, что мне очень не понравилось то, что нас, девчонок, во-первых, очень много, а во-вторых, я в этой общей толпе почти и не видна. Как же ОН меня позовет в «свою команду», озадачилась я? Неужели он не помнит того нашего общего успеха и восторга? Песни в его исполнении “пошли” по второму кругу и я решила прерваться в этом моем вечернем стоянии около предмета своих новых волнений.
Побежала домой попить воды, решила сделать перерыв в выслушивании гитарных страданий во дворе. Не звонила в дверь квартиры, а сама тихонько её открыла,- ну, чтобы мама меня опять не «впрягла» в какое-нибудь домашнее дело и услышала хоровое застольное пение своих родителей и их севастопольских сослуживцев. Все пели какую-то песню-историю, песню-жалобу, песню-тоску про не-встречу с ней, с такой любимой и единственной, дорогой и желанной, которая лежит в чистом поле под серым камнем гробовым.
Кишинев, 1968. Традиционное семейное пение за столом, — моя мама Валентина Николаевна Смирнова и Екатерина Смирнова, однофамилица и подруга мамы по службе в городе Арциз Одесского военного округа.
«Встречай, Прасковья!..»
«…теплый ветер траву могильную качал!»
«…слеза катилась, слеза несбывшихся надежд!»
Эта тихая тоска и покоренные три державы и последняя припечатанная сюжетная точка, — «…медаль за город Будапешт!..» Они меня просто пригвоздили в коридоре. Я была потрясена интонацией, мелодией и всей историей, рассказанной в песне и уже не пошла во двор к «предмету» моего интереса, а тихонько присела к общему столу и всё время пыталась выяснить хоть что-то про песню, которую сейчас услышала в семейном хоровом исполнении.
Мне 12 лет. Всего!..Уже!.. А я ничего на знаю про настоящие чувства, про эту песню и про ту войну, на которой папа провел полтора года, а теперь они хором за столом поют такие пронзительные военные песни. Про дороги, про Прасковью, про темную ночь. Спрашиваю в паузах между их пением. Но!..Родители и севастопольские гости были увлечены долгожданной встречей друг с другом, пением и совместными воспоминаниями про общую службу и дружбу в Севастополе. Уточняли новости про сослуживцев и однополчан. Не до меня с вопросами про песню, а если начинали отвечать, то быстро «перескакивали» на саму войну и сразу вспоминали свои маленькие истории в жизни войны.
Мама и её подруга были во время войны девочками-подростками и их рассказики и зарисовки были в основном про трудности, про холод и неорганизованность будней военного времени в глубинках страны, в Ярославской и в Ростовской областях,- её подруга оттуда родом. Они описывали живые сюжеты и картинки того страшного времени, наполняли их невероятными, но очень точными деталями и фрагментами. В моем сознании все эти детали, оживали, двигались и существовали уже где-то уже сами по себе, вне времени и вне теперешней реальности. Как будто-бы это все еще там продолжалось,- война, голодуха, ожидание и общие со всеми страдания.
Мужчины,- мой папа и его севастопольский сослуживец,-были участниками войны, хоть и застали ее только в самом конце и повоевали совсем маленько. Война, маленько,- ох!..как нехорошо сказано про это страшное дело. Они вспоминали свое,- другое, военное, окопное, тяжелое время, но останавливали разговор и быстро замолкали. Я чувствовала, что это слишком значительно для них и думала, что еще успею разузнать у папы про ту войну. А женщины, заполняя паузу воспоминаний более «мягкими» впечатлениями о войне, продолжали вспоминать жизнь и события из своего детства военного времени.
Я провела оставшийся вечер в том домашнем семейном новоселье, но так ничего и не разузнала конкретного про песню, которая «выдернула» меня из первой влюбленности и сделала тот вечер очень знаковым и эмоционально насыщенным,- что же это такое ТА война?.. Она теперь для меня осталась в родительских личных историях и рассказах, в семейном предании, в предметах, которые остались у меня от мамы и папы, в его боевых орденах и медалях, которые я теперь достаю и раскладываю их на столике в День Победы.
Белосток, 1944 г. Мой папа, Александр Николаевич Смирнов
Узнала я позже и про ту песню, которую слушала, стоя в дверях нашей новой кишиневской квартиры. «Враги сожгли родную хату». Исполнитель Марк Бернес. История песни теперь известна, но до сих пор ее исполнение не сразу услышишь на «просторах» нашего радио или телевидения во время празднования Дня Победы. Вся война теперь для меня в той песне и ,слушая её снова и снова, я переживаю то лето, свою первую влюбленность, приезд сослуживцев в нашу новую квартиру и все папины рассказы, очень сдержанные, скупые и короткие про Великую Отечественную Войну.
Пронзительная нежность песни про утраченное счастье, обреченная судьба солдата и грусть, грусть, грусть…до слез, которые и теперь катятся сами по себе внутри моего русского сердца. Сильные эмоции, которые испытываешь во время исполнения этой песни, похоже, что они до сих пор пугают тех, кто формирует шорт-лист музыкальных праздничных концертов. А ведь песня эта стала настоящей народной балладой. Про войну и про жизнь, про судьбу и про время, про все семьи России, про утраты и надежды, про пути-дороги и державы, про поле и про будущее…случилось ли оно у того солдата?
Марк Бернес — «Враги сожгли родную хату»
Запись с «Голубого огонька». 9 мая 1965 г. Музыка — М. Блантер, слова — М. Исаковский.