В 2015 году  в  разделе «Никто, кроме тебя»  была помещена статья Натальи Багровой «Зинаида Дубровина«.  Эта статья имела неожиданное продолжение.  О нем далее,  а  пока напомним: 1.  в разделе  «Никто, кроме тебя»  (категория «Проекты») помещается информация любого желающего вспомнить о человеке, о котором  вряд ли кто вспомнит; 2.  Н. Багрова  — составитель нескольких книг, в частности нашей «Две ипостаси Натальи Васильевой» и  книги Ильи Богдеско «Круг за кругом». 3.  Зинаида Дубровина — интереснейшая женщина,  прошедшая  блокаду Ленинграда,  воевавшая в Великую Отечественную Войну, добрая и талантливая.

Письмо Натальи Багровой,

в котором говорится о неожиданных событиях, связанных  со статьей, размещенной на нашем сайте.

Дорогие Таня и Ярослав!
Спасибо за сердечный прием в Москве на Новый год.
Еще больше моя благодарность за то, что предложили выставить на сайте Памяти Наташи, о которой я составила книгу, краткую историю жизни очень мне дорогого человека — Зинаиды Петровны Дубровиной. Благодаря этой информации, попавшей в интернет, на меня вышли наследники Зинаиды Петровны, сохранившие ее интереснейший архив. Встреча с семьей Ганиных — Людмилой, Александром и их сыновьями, Федей и Сашей, состоялась в октябре 2016 года. Мы разобрали архив (еще не придумали, куда его передать: там много серьезных, исторических материалов). Питерский издатель Михаил Сапего (издательство «Красный матрос») выразил желание опубликовать военные стихи Зинаиды Петровны. Я составила книгу. Замечательный человек и мама трех дочек, дизайнер Катя Петрова сделала оригинал-макет книги. Собрали деньги на печать (семья Ганиных, секретарь Зинаиды Петровны — Вера Петровна Кисец, мы с моей подругой Ниной Никандровой, издатель) и — ура! — через 10,5 месяцев книга была опубликована! Вам она уже знакома. Может быть, будет интересна и читателям Вашего сайта. Высылаю. Обложку вышлю отдельно. Можете полностью выставить книгу (ПДФ-формат, нерасчленим). Захотите отдельные стихи (файл Вале на проверку) — тоже возможно.
Ровно 75 лет будет завтра, как 13 января 1943 года Зинаида Петровна со своим госпиталем 282 пешком (на машинах везли оборудование) переходила по Дороге Жизни Ладогу. Как раз в эти дни была прорвана блокада Ленинграда и шли ожесточеннейшие бои именно на этом направлении. Об этом тоже есть стихи Оче-видца…
Еще раз спасибо за все! И дай Бог Вам и Вашему сайту Многие Лета!
С сердечным приветом,
Наташа Багрова

Книга «Про политрука Зинаиду Дубровину»

Дорогим Тене и Ярославу Васильевым с великой благодарностью, что помогли найти  близких людей З.П. Дубровиной, ее воспоминания и архив, благодаря  ему  стало возможным появление этой книги.  Слава сайту  памяти Натальи Васильевой! Редактор-составитель сего труда Наталья Багрова. Москва, январь 2018.Про политрука Зинаиду Дубровину,
которая воевала в Народном ополчении,
служила в блокадном военном госпитале,
13 января1943 года пешком перешла по «Дороге Жизни» Ладогу,
чуть не погибла на Курско-Орловской дуге,
освобождала Варшаву,
штурмовала Берлин, где встретила день Победы,
учавствовала в Параде  Победы союзников,
в мирное времяч взяла много «крепостей» и
командовала гражданской армией в 16000 человек.

Книга состоит из двух частей: биографии Дубровиной и фронтовых записей (в ритмических строках).  Предлагаем вниманию  несколько записей из дневника. Полностью с книгой можно ознакомиться в интернете.

Дневниковые записи Зинаиды Дубровиной

Я – не поэт…
Я рифму для своих повествований
не ищу и не искала.
Боялась правду пропустить,
что встретила сама.
Чтобы друзьям читать,
коль буду я жива.
Особый стиль для этого нашла.
Его легко, без исправлений
в листочки вписывала я.
Позднее дневником военных лет
свою тетрадь я назвала.

НАТАША ВАСИЛЬЕВА
Декабрь 1941 года

Сегодня попросил начмед меня
поговорить с Наташей, санитаркой.
Она вдруг отказалась выйти
на свой дежурный пост.
Васильева была к тому же комсомолкой,
и надо было убедить, что ей замены нет.
В военном госпитале такой вопрос непрост.

Пришла Наташа –
прозрачная и хрупкая такая,
в ней косточки все можно сосчитать.
«Прошу меня сегодня подменить,
ведь я вольнонаемная, не в штате.
Сегодня день такой –
должна родных я отвезти захоронить.
Нам завтра карточки
должны на новый месяц выдать.
Вы отпустить обязаны меня.
Я, комсомолка, их на мертвых получала,
меня ведь могут засудить…»
Наташу надо было подменить
и выделить двух штатных санитаров,
чтобы родных помочь захоронить.
Наташе я пообещала,
что в штат войдет она,
что госпиталь, друзья,
чем смогут, ей помогут,
чтоб завтра в госпиталь она пришла.

Наташа не пришла.
Мне санитары рассказали,
что девочка давно одна
средь мертвецов родных жила.
Всех в простыни
пятерых она зашила
и разложила в ряд их на полу,
о смерти их не говорила никому.
Полученный паек она не ела –
замерзшие пайки
лежат у каждого у ног.
Одно лицо лишь матери открыла,
чтоб видела: в том нет ее вины,
что вслед за матерью от голода и хлада
застыли сердце их, чело…
Стояла в комнате буржуйка,
в ней не было давно огня,
а в комнате был иней, стужа,
окно, затянуто сукном,
давно стояло без стекла.
Спросили санитары:
«Что же ты пайки не ела?
Смотри, как довела себя!»
«Я берегла их. Кто поможет
вынести всех мертвых?
Не в силах их поднять я –
тяжелы тела».
«Наташа, мы вынесем
и так же, как другие,
поставим трупы мы за ворота.
Закрыть бы матери лицо…»
«Пред смертью матери сказала,
что ради братьев и сестер
я не оставлю отчий дом
теперь, когда они ушли из жизни.
И мама видела сама,
что я паек их никогда не ела».

Прошло два дня.
С комсоргом-санитаром
пришли мы в её дом.
Соседка говорит:
«За хлебом в очереди
Наташа не стояла
и не спускалась вниз
за кипятком».
Мы постучались в дверь –
она была открыта.
В холодной комнате мы не нашли ее.
Но на окне лежала Наташина записка:
«Я, комсомолка, пайки за мёртвых получала.
Никто мне это не простит.
Из дома я уйду
и, как другие ленинградцы,
на улицах родного города умру».

О, сколько я ночей в тревоге провела!
Её по кладбищам, по городу искала,
но не нашла.
Уж слишком молода она была,
на плечи хрупкие в войну
тяжелый, непосильный груз взяла.
И, видно, мучило ее
признание парторгу
в полученных, несъеденных
пайках за мертвых.
Один из санитаров,
что в доме у нее был –
Юрий Александрович Музыкант.
Он до войны работал кинорежиссером.
Его картины помнит Ленинград –
«За Родину Советов»
и «Аринку»
про подвиг девушки, бесстрашной
в спасении ребенка на пути,
за что без ног она осталась на всю жизнь,
исполнив долг пред жизнью малыша.
Он утешал меня:
«Наташа не жилец была…
И мне, и тем двоим
она за помощь благодарна,
ведь девочка средь мертвецов одна жила,
но хлеб полученный,
рассчитанный на граммы,
на каждого 125,
опухшая, голодная – не ела…
А если бы осталась жить она?
Страдала бы всю жизнь,
что у живых блокадников
бесценный хлеб
для мертвых
она нечестно отнимала».

ШУМЯТ, КАК ПРЕЖДЕ,
ДЕРЕВЬЯ В ПАРКАХ
Июнь 1942 года

Комсорг Алла Шапошникова достала билеты в театр им. Пушкина. Шла постановка «Лесная быль». Спектакль был прерван – не было света, тревога. Белые ночи. Мы с ней пошли в Летний сад.

Какая ночь сегодня страшная была!
Пожаром озарило небо.
Вторую ночь мы все без сна,
а утром рано ждет нас дело.
Светает. Год – сорок второй,
блокада, и пришла весна.
Могучие деревья в парках зеленеют.
У ленинградцев в зиму не было тепла,
но ни одна рука безжалостно
не протянулась в парках к древу.
Пускай они красивые стоят.
Свидетели веков, сейчас – людской трагедии невинных,
дубы и клены, ивы, тополя в знак признанья людям
склонили ветви свои ниже.
Вот теплый дождь прошел, коснулся пышной кроны,
но капли не задерживала листва.
Чуть ветерок, и точно слезы
скатились с каждого листка.
Идет война, людские жизни пожирает
и разрушает села, города,
и смерть с косой по городу шагает:
ей дела нет, что к нам пришла весна.
Без перемен пока на фронте,
блокада много жизней унесла.
Шумят по-прежнему деревья в парках
и будут жить они века.
Они расскажут поколеньям,
какой для нас в тот год
в истории войны была весна.

ЛАДОГА
20 января 1943 года
О переходе Ладоги 13 января

Я знаю, что город мой живет.
Мы далеко от Ленинграда,
но Ладога оставила тяжелый след…
Её зовут Дорогой Жизни,
однако сколько в ней и слёз, и бед
судьбой приговорённых к смерти
неисчислимых жизней.
13 января 1943 года.
Мороз, плохая видимость вдали.
Мы, по военному приказу, на фронт другой спешили.
По Ладоге мы шли.
Все думы наши были
о близости Большой земли.
Шли ночь мы под огнем врага.
Снаряды, бомбы рвались и шрапнели.
Укрытием на глади льда
могли служить лишь снегом занесенные
с двух сторон барьеры.
Конечно, трудно было
в тревожные минуты осознать,
что Ладога бескрайняя была,
что те барьеры – не кустарники, не берега,
не груз, оставленный в пути,
на много верст покрытый снегом,
как нам казалось издали.
То были люди – ленинградцы,
замерзшие в пути: с салазками, с детьми,
со стариками и узлами собранных вещей…
Они, без разрешения властей,
пытались Ладогу – без помощи страны –
для жизни перейти.
На озере крепчает с каждым днем мороз,
и вьюга часто завывает.
И с двух сторон в ней слышится не стон,
а требование заснеженных колонн:
«Ты, путник, без потерь для Ленинграда
бесценный груз вези.
Не жди, чтобы людей из города гнала блокада.
Что видел ты на Ладоге – скажи!
Пусть сердце каждого согреется надеждой,
что Ленинград наш будет жить,
и Ладога, Дорога жизни, все даст ему,
чтоб полной мерою за нас
он смог бы отомстить заклятому врагу.
Машины едут, видят нас,
как мы от голода и стужи леденеем.
Но нет приказа нас спасти,
ведь груз везут для жизни Ленинграда.
Придет весна – мы спустимся под лед.
Наверно, этим облегчим родным страданья:
не надо наши трупы в простынь зашивать,
свозить на братские могилы.
Распределенные пайки на нас
получат ленинградцы, ещё живые».
Да, Ладога свидетелем была
большой трагедии, безмерной…
Горячие и пылкие бились в ней сердца,
бесстрашный труд водителей и
граждан Ленинграда, жаждущих
сильнее страха смерти
остаться на БОЛЬШОЙ ЗЕМЛЕ – живыми.
Я видела остывшие, замерзшие колонны
людей, и это были ленинградцы…
Забыть такую смерть,
пока ты жив – НЕЛЬЗЯ.

ГОРОД ЕЛЕЦ
Мы на Курско-Орловской дуге
Июль 1943 года. Поездка в г. Елец в хозяйство МЭП-14
к генерал-лейтенанту т. Барабанову по вызову.
Был налёт 350 немецких бомбардировщиков
и истребителей. Мои друзья считали меня погибшей.

Какая туча самолётов!
На небо нам смотреть нельзя.
Волна одна прошла –
другая настигает.
Всё в грохоте и пламени огня.
И ты стоишь, как будто неживая,
в тисках железного кольца.
Голова же в чугунной петле,
и разорвать ее ничем нельзя.
Ты чувствуешь, как будто бы оглохла,
но грохот бомб стучит в твои виски,
а сердце бьется точно птица в клетке,
безвременно желая от тебя уйти.
Все тело, как струна, в особом напряженьи,
не можешь ты ничем пошевелить.
И мысль одна: скорей бы совершилось,
коль не судьба нам дальше жить.
Часы налета длились вечность.
Прийти в себя не сразу мы смогли
среди пожара, стона, плача, развалин города,
страданий и огня.
Мы знали, будет и расплата,
придет то время для врага.
Всю ночь и день костры пожаров мы тушили,
спасали раненых и трупы увозили.
А немцы думали: с налётом – городу конец.
Но он был жив.
В страданиях не потерял названье.
Город выстоял.
На карте жив Елец.

1943-1944    Старший лейтенант  Зинаида Дубровина

РАЗОРВАНО КОЛЬЦО БЛОКАДЫ

28 января 1944 года
27 января 1944 года был салют в Ленинграде.

Нам радио сегодня сообщило:
снята блокада, разорвано кровавое фашистское кольцо.
Наш Ленинград свободен ныне.
Пусть знает враг, что это праздник во всем мире,
народы верят: нету силы,
чтоб новый строй большой России
могли враги ее стереть.
Как жаль, что люди не имеют крыльев,
чтобы взлететь, на миг взглянуть
на радость тех людей, которые остались в городе живыми,
чтоб Ленинград для нас сберечь.
О, милые друзья, примите поздравленья,
примите наш поклон все те, кто победил.
Мы обнимаем тех, кто разорвал кольцо блокады,
кто выжил и врагу своим трудом, оружием и кровью
дорогу в город преградил.
У каждого из вас большая жизнь,
большое горе за плечами.
Но вы в сраженьи не были одни:
все девятьсот тяжелых дней блокады
связали с вами сердце
народы всех республик, всей страны.
Мы знаем, что близка Победа,
и прежней жизнью город заживет.
Герои Ленинграда будут высоко на пьедестале.
Ваш подвиг никогда
в истории планеты не умрет.

НЕ ГОРОД ВЗЯТ,
ОДНА ТРАНШЕЯ НА СЧЕТУ

Бобруйская операция
26 июня 1944 года
Фронтовой госпиталь 44-45

В палате несколько бойцов
последний бой перебирали
и жаловались на него,
но также и на то, что в обороне
долго простояли.
И страшною для них не смерть была,
а тишина пред этим боем:
трудней её преодолеть,
чем битву в чистом поле.
Какая тишина!
Лишь вдалеке большое зарево пылает.
Оно напоминает, что идет война.
А ты сидишь в окопах –
будто не касается тебя,
что на твоей земле беда.
Такая тишина нам предвещает,
что скоро наступленье будет на врага.
Не слышим мы ни гул моторов в небе, ни обстрелы,
но тишина для каждого тревожна и томит.
И не шумят поблизости деревья.
Все в напряженьи мы и ждем огня.
Солдаты у кустарников в расчете,
чехлы с орудия сняты,
стволы подняты минометов,
на танках свежие кусты.
А дальше, в линии окопов,
бойцы с тревогой говорят:
«Останемся ль в бою живые,
но город нами будет взят!»
Какая тишина на фронте.
Зловещая, томящая она,
а позади болота и леса,
там сила нашего огня.
И летнее июньское тепло солдат не греет.
Сигнала ждут, чтоб в бой идти.
Туман, как облако, над пашнею белеет,
а утро медлит к нам придти.
Вот, наконец, взметнулись наши самолеты,
смертельный груз несут они врагу,
и артиллерия в расчете выкатывает орудия свои,
а воздух надрывается от грома и металла,
бомбят позиции врага.
И враг не дремлет –
шлет огонь, металл нам вдвое…
Вся подготовка длится полчаса.
Команда «В бой!» раздалась точно эхо,
за танками мы двинулись вперед,
снаряды разрывали нас на части.
Успех был наш в бою, но
не город – лишь одна траншея на счету.
Такой тяжелый был итог…
Сейчас нас много в госпитали ляжет.
Бой шел кровавый почти целый день,
он пролетел для каждого мгновеньем.
Как жаль, что я не уцелел.
В бою с врагом намного легче было –
его крошили, не щадя,
но бестолковое раненье
опять коснулось, в третий раз, меня.
А мне бы в бой, с врагом есть счеты.
Деревню всю сожгли дотла,
была жена, сестра и брат, его невеста.
Убили мать, на площади повесили отца.
Как тяжело нам здесь переносить свои раненья,
когда ты знаешь, что идет война…
И город ты не взял с другими,
одна траншея лишь взята.
Лечить нас здесь, наверно, долго будут.
Опять придет в палату тишина,
а в ней одни солдатские страданья:
когда прогоним с Родины врага?
Земля изранена, и тлеет все в пожаре.
А люди тенями к тебе за помощью идут.
Что может дать солдат – паек сухой,
коль есть он за плечами.
Они же нас и трудовые руки наши ждут.
Где будет жить без крова населенье?
Землянки долго будут в их быту…
А мы в бою не город взяли – одна траншея на счету.

Московская штаб-квартира содружества НА. Январь 2018 г.
Наталья Багрова — слева