В плохой манере, скверном тоне
И, в общем, стиле-то плохом,
Маяча на приличном фоне,
Пытаюсь выразить стихом,
(Что было бы привычней в прозе),
Про символические розы,
Но здесь рифмуется Морозов!
Ответ Васильевой Наташе
Шлет этими стихами Саша.
Начну с флакона расписного,
Наполненного коньяком
Толи «Сюрпризным», толи «Молдова».
И в затруднении таком
Не буду с пробой я спешить
Лишь потому, что ты сказала:
«Не для желудка, для души!»
Но нет все началось с вокзала.
Потом вагон. Мелькали маки у окон.
Потом явился Аполлон
И душу он поверг в смятенье
Твою. Я четко слышал стон.
Под нами жесткие сиденья.
Запасшись мужеством, терпеньем –
Под мелодичный стук колес,
С необычайным вдохновеньем
Ты отвечала на вопрос,
Заполнить что бы три часа.
(Мои тоскливы словеса!)
Там сенокос, тут косогор…
За разговором разговор.
Вагоны мчат, не слыша веса,
Навстречу движется Одесса!
И вот скользит перрон высокий,
Восторженные лица из окон
Взирают на Одессу – град.
Не меньше их и я был рад.
Одесса. Вокзал. В нескольких сотнях метров от вокзала — знаменитый «Привоз».
Опять не обойтись без роз,
Чтобы зарифмовать «Привоз»,
Сардельки скользкие с Привоза,
Чтобы воскликнуть: «Ах, Морозов!»
Тебе казалось постной проза,
Стихом заговорила ты,
За шуткой спрятала мечты,
А в розах детские угрозы?
Когда ж Пегас – крылатый конь,
Свозил тебя на Геликон,
Как говорят теперь «Парнас»,
Чтобы сложить стихи про нас?
В Одессе ты еще молчала.
Когда ж положено начало?
В твоих восторженных стихах
Мне нравится «Морозов, ах!»
И радуют они меня
Лишь тем, что вынуты с огня
Такой душевной простоты,
К какой относишься и ты.
Нюанс! Аморфные мечты!
В Одессе ж мы: и ты, и я.
Трамвай, удобные сиденья.
Скрипят железные пути
И мы не знаем где сойти.
Но, слава богу, что в дороге
Нас ознакомили слегка:
«Не так Одесса велика,
Что Молдаванка и Пересыпь
Не знала Костю-моряка».
Потом пошли по Короленко
И проходящий ротозей
Нам пальцем указал музей
Там, где была сплошная стенка
Совсем без окон, без дверей.
И прежде, чем войти во двор
Вели с тобой мы разговор
О том, что — де черешня есть
И, что немытой лучше съесть.
Добравшись до заветной цели,
Смешные лапти мы надели
И, как бы между прочим, мол,
С тобой полировали пол.
Одесса. В художественном музее. «В лаптях».
Борисова-Мусатова
По залам ты искала
«Как здорово написано»,
Потом ты мне сказала.
Что здесь не характерен он,
Что здесь не он. Но все же,
Ты принесла ему поклон.
Я поклонился тоже.
Одесса. В художественном музее.
Встречали несколько имен
Прославленных коллег.
Часов для них остановился бег,
Но их твореньями пленен
И современный человек!
К ходьбе далекой я привык,
Пусть зной румянит кожу!
Тебя повел я напрямик
Протопать Тещинский язык,
Бульвар Приморский тоже.
Одесса. Порт.
Обед. Два кадра у театра,
Один в тени тутовой слабой,
Еще один с алтайской бабой.
Потом античный мир обломков –
Далеких греков для потомков –
Дремучий информационный лес
К себе привлек наш интерес.
Внизу монетная палата
Блестит из серебра и злата.
Ее окованная дверь,
Под дверью — милиционер.
И гомо сапиенса два,
Бредя с усталостью едва,
От древних греков, древних мифов…
К пращурам нашим –
Древним скифам,
Не ведавшим покоя, неги
С соседством диких печенегов.
Затем тебе я вслух изрек:
«перед нами астралопитек».
Ваятель сделал его гибким,
На морде теплится улыбка.
В морали брешь! Комфуз! Изъян!
И я, и ты из обезьян!
Напрасен гнев, к чемудебаты!?
Хоть хорошо, что нехвостаты.
Опять припомнились мнерозы.
Скажи сейчас: «Ахты, Морозов!»
И вновь прибавится внас сила.
Мы видим памятники сНила,
Подернутые дымкойсизой –
Останки, мощи древнейГизы.
Могучий царь, конечно,он,
Сидит в углуТутанхомон.
Ушел от всех онстариков
Ему уж 35 веков.
Но, кажется, что исейчас,
Он молит строгуюИзиду,
Что б сохранить емуАиду,
Или же девственнуюжрицу.
Согласен, если выхотите
К себе приблизитьНефертити
Его законную царицу.
«До встречи» вымолвилтут он
Далекий другТутанхомон.
Мне показалось, чтосарказм
Светился на его губах,
А может бытьпредсмертный страх,
А может быть и древнийразум.
Я там не виделтеплоты,
Зато со мной стоялаты.
Казалось, ты со мнойсогласна,
Хотя мне самому неясно,
Что жду я, чего ждешьты?
И все же что-то здесьпрекрасно!
Хотел избегнутьскучной прозы,
Хотел сказать про всестихом,
Упоминал я даже розы.
Их до меня с большойохотой
Вплетали в рифмусхихоплеты,
Но чем же хуже ихМорозов?
Не был я вовсе наПарнасе,
Но ездил на коневерхом,
Конечно же не наПегасе
И посему сказалстихом,
И, я уверен, что опрозе.
01.07.81 Подпись
PS Поэму (листки, без фотографий) я нашел в письменном столе НА. Первый вопрос, который я задал себе,
то такой Морозов. Помню, в свое время (примерно 30 лет назад) в письме получил эту поэму, но она была
редставлена НА, как стихи одного из ее учеников (очередной ее розыгрыш). Ответил, что стихи нравятся, но недоумеваю, почему ученик к тебе обращается на «ты». На этом в тот момент наш диалог закончился…
Итак, кто же такой Морозов? Обращался к ученикам и коллегам НА с этим вопросом. Никто ничего не знал. Вопрос стал отправной точкой целого исследования, которое дало возможность узнать о романтичной и печальной истории.
Достаточно быстро я обнаружил…
Но об этом в следующий раз.