От сайта НА: Представляем  большую статью, напечатанную в двух номерах газеты «Труд (Молдова)» в  мае 2005. Ее появление связано с выходом в свет книги Натальи Васильевой «Две жизни художника С. Чоколова«. Автор статьи журналист  Ольга Синицару.

Ольга Синицару
Кишинев, Молдова

Человек в сабо

Он выстрогал себе деревянные сабо
и гордо вышагивал в них по улицам Кишинева

Стук башмаков с упрямым постоянством долетал прежде, чем появлялся хозяин. И все знали – идет Сергей Семенович Чоколов.
Вам о чем- нибудь говорит это имя? Все правильно, он не ваш современник. И время для вас имеет иное значение сегодня, нежели для Сергея Семеновича когда-то

Так случилось: ему было суждено по жизни выпадать из реального, типичного хода вещей. Чудак-человек. Почти ирреальный. Странный и не похожий на остальных…
Наталье Алексеевне Васильевой он запомнился именно таким в далекие послевоенные годы. И еще более загадочной судьба Чоколова представляется сегодня. Наталье Васильевой понадобилось больше десяти лет, чтобы приблизиться к разгадке уже после его смерти и написать книгу «Две жизни художника С.С. Чоколова»

« Из бывших»

Сергей Чоколов был частым гостем в доме у отца Натальи Алексеевны, председателя Союз художников Молдавии А.А. Васильева. Еще не закончилась вторая мировая война. Но в холодном и голодном Кишиневе уже теплилась надежда на мирное счастливое завтра. Этими настроениями жила местная интеллигенция.
Каждый вечер в доме Васильевых собирались художники и обсуждали будущее страны, творческие планы.
— В художественной среде можно было встретить самый разный народ. — вспоминает Наталья Алексеевна. – Но одинаково хорошо образованный. Это обстоятельство стимулировало их интерес друг к другу. Выпускникам бельгийской, французской или российской школ предстояло поднимать Кишинев, Молдавия из руин.
В воспоминаниях современников, Сергей Чоколов отзывчив, по-житейски неприхотлив. Его воспринимали обычным художником, правда, весьма талантливым. Он не кичился своим благородным происхождением, но его «вельможестость» не могла оставаться незамеченной. Особое обаяние, богатая мимика и необыкновенный тембр голоса заставляли завистников судачить о том, что он « из бывших»
Наталья Алексеевна с улыбкой вспоминает, с каким удовольствием Чоколов наряжался, как он сам говорил, «в знаковые моменты жизни». Послевоенные годы оправдывали банальность и прощали ее даже художникам, Не до экзерсисов было. Но Сергей Семенович не терпел обыденности. Однажды супруга Васильева заметила художнику, что тот «шикует» и приходит к ним в гости каждый раз в новых стильных носках.
— Как вам это удается?

Здесь и далее работы  С.С. Чоколова

— Легко, — весело ответил Сергей Семенович, и его густые черные брови по обыкновению подскочили вверх. А тот вечер Чоколов пробыл в гостях дольше обычного, оставив после себя на полу множество кусочков свежей масленой краски. С тех пор над его мастерски нарисованными носками больше не подшучивали.
— Можно только догадываться, — говорит Наталья Алексеевна, — как не просто было московскому дворянину из богатой семьи принять перемены, произошедшие с российской империи. Только теперь удалось выяснить, что Сергей Чоколов состоял в тайном обществе по спасению царя и этим объясняется его долгосрочный визит в 1918 году в Екатеринбург. Прояснилось и другое. Революция 1917 года лишила его родителей огромного состояния. Опасаясь гонений и репрессий, молодой художник уехал в Бессарабию.

Дворянское гнездо

Он не хочет примириться с переменами, обрушившимися на великую Россию. Их дворянское гнездо будет разграблено и разорено – московский дом его бабушки на Арбате, в Трубниковском переулке, безвозвратно опустеет. Дом не сохранился до наших дней, но остался жить не двух картинах В. Поленова, написанных в 1878 году.
-Интересно, что исследователи поленовского искусства однозначно признают в этих картинах «тургеневский дух»,- говорит Наталья Алексеевна. На самом деле, мать Сергея Семеновича, Екатерина Николаевна. Приходилась великому писателю дальней родственницей, а кроме того, была урожденной Веневитиновой и состояла в родстве с известным поэтом.
Отец, Семен Петрович, занимал должность главного инженера строительства Архангельской железной дороги.
Известно, что принадлежала она Савве Мамонтову, одному из самых богатых людей России. Тот факт, что к семье своего подчиненного он относился с особым вниманием и даже стал крестным отцом его маленького сына, можно было объяснить щедростью души русского мецената. Но…
Работа над книгой близилась к завершению, когда по счастливому стечению обстоятельств Наталье Васильевой стали известны интимные подробности из жизни дворянской семьи. Появление на свет отца Сергей Чоколова было овеяно тайной. Автору книги удалось выяснить, что он был внебрачным сыном фабриканта. А следовательно, Сергей – не просто крестник, но и внук Мамонтова. Это подтвержают и ныне здравствующие потомки мецената.

По совету Саввы Мамонтова, Семен Чоколов построил в Москве завод по изготовления фарфоровых изоляторов для железной дороги, а Екатерина Николаевна организовала кустарные мастерские по ковроделию в Горожанке, что в Воронежской области. Сергей Чоколов позже рассказывал: « Шаблоны длч ковров делали очень хорошие художники – Головин, Ленсере, Билибин…» Эти ковры завоевали награды по всему миру. Один из них лежал на полу в кабинете Николая второго в Царском Селе. На воротах мастерских можно было прочитать девиз: « Жизнь без труда – воровство, труд без искусства – варварство». Впоследствии С. Чоколов всей своей жизнью будет доказывать преданность этой семейной философии.
Сегодня бывшая летняя вотчина Веневитиновых – Чоколовых в Горожанке лежит в руинах. Но даже в таком виде « барский дворец» не дает покоя местным кладоискателям, которые надеются отыскать якобы припрятанные здесь фамильные сокровища.
Атмосфера творчества и труда царили в дореволюционном доме Чоколовых. Но семья часто гостила в имении Мамонтовых в Абрамцево. Здесь с участием Шаляпина устраивались театральные и оперные постановки. Творческие вечера не обходились без именитых художников и писателей. Сам Чоколов потом вспоминал, что в доме его родителей, по просьбе родственника-мецената, несколько месяцев прожил молодой, тогда еще только начинающий художник Серов. Он писал, портреты отца и матери Чоколовых, таким образом, зарабатывая себе на хлеб. Екатерина Николаевна пришла в восторг от выполненной Серовым работы (в отличие от автора, который был склонен недооценивать свои ранние портреты).
Выражаясь чоколовским языком, эти «знаковые встречи» не могли не повлиять на дальнейшую судьбу Сергея Семеновича. И во многом определили ее.

София

Впервые Чоколов приехал в Бессарабию в 1914 году. Вскоре женился на Софье Кристи, дочери местного помещика. Молодые гостят в богатом имении Кристи в Телешово. Живописные места, крутые склоны холмов, зеленые пастбища и щедрое солнце вдохновляют выпускника Строгановского художественного – промышленного училища Чоколова.
Он с головой окунается в пейзажную живопись. Многие из этюдов, написанных в те года, сегодня украшают частные коллекции в странах Европы…
Первая мировая война, разочарование и года скитаний по Европе разлучили художника с Софьей. Но в 1930 году он возвращается В Телешово. Принимает самое активное участие в реставрации дома, , построенного еще в середине 19 века итальянским архитектором. Чоколов расписывает цветами и синими птицами фриз под потолком в столовой и большой гостиной. Делает витражи в окнах. Летом супруги выезжают в Кишинев, где у них тоже собственный дом.
Наталья Алексеевна рассказывает: в один из таких приездов, прогуливаясь по городу, Чоколов встретил девочку – сироту трех лет. Привел домой и в качестве подарка вручил Софье. Своих детей у них не было, а потом малышка Нина обоим пришлась по сердцу.
-Мне довелось встретиться с Ниной Федоровной,- рассказывает Наталья Васильева.- Живет она в родовом имении семьи Кристи, в Телешово. Ее сын известный в Англии архитектор, зовет переехать к нему, но она не соглашается покидать родовое гнездо. Усадьба Кристи – уникальный памятник досоветской эпохи. К сожалению, работы, когда – то выполненные Чоколовым в поместье, не сохранились. При разрыве с Софьей художник уничтожил все росписи. Но чудом уцелел небольшой этюд, на котором изображен уютный эркер с двумя круглыми окошками и закрытыми витражами. « Интерьер с витражами» — единственное свидетельство о своеобразии внутреннего убранства дома. Эта работа хранится в Национальном художественном музее Молдовы.

Между прошлым и будущим

В 1935 году Кишинев – маленький провинциальный городок. Бессарабским обществом изящных искусств руководит А.М. Плэмэдялэ. С.Чоколов пишет пейзажи и участвует в выставках. К тому времени у него вторая жена – Татьяна Бурская. Ее сына Карла художник с радостью усыновил. Чтобы прокормить семью, Чоколов зарабатывает реставрацией росписей и икон в монастырях и церквях. Он томится поисками собственного творческого Я. Чувствует, что может сказать большее в искусстве. Но вторая мировая война отнимает у него и Софью и Татьяну.
Сергей Семенович, тяжело больной, остается один с Карлом.

В последние годы жизни
Сергей Семенович Чоколов
тяжело болел.  Но продолжал
удивлять своей исключительностью

Полет синей птицы

-Не секрет, что художнику для работы необходимо вдохновение, полет фантазии,- рассуждает Наталья Алексеевна Васильева,- А какие образы могут породить горе, страх, болезни?
Сергею Чокалову после многих утрат и мытарств удалось не озлобиться, не огрубеть душой, не стать зависимым от внешних обстоятельств. Он еле держался на ногах, но продолжал работать. В послевоенные годы появляются чоколовские городские пейзажи, написанные темперой и гуашью. Он мечтает о декоративно – прикладном искусстве. После организации в 1948 году специальной секции вплотную занимается керамикой. Сначала это были чернильные приборы, пепельницы, различные подставки, светильники, кувшины, вазы…. Многие традиции народного промысла в Молдавии забылись, и художник осознавал, что на их возрождение уйдут годы. Чтобы больше понять , осмыслить край, который стал ему родным, он много ездит по республике, общается с простыми людьми, серьезно изучает историю. В его работах сохранен народный дух росписи. Он раскрашивает бурлуи и гаваносы в белые и цветные ангобы, украшает глазурью. Излюбленный мотив его работ – негустой растительный орнамент и птицы.
Несколько лет назад в одной из воронежских газет появилась статья А. Тимофеева « Тайны синих павлинов». Автор утверждает, что один из фасадов барского дворца расписан синими павлинами матерью Сергея Чоколова.
-Но к тому времени Екатерина Николаевна занималась ковроделием, — не соглашается м А. Трофимовым Наталья Васильева. – Обремененная заботами по управлению кустарными мастерскими и воспитанием шестерых детей, вряд ли она могла заниматься еще и настенной живописью.
А потому есть основания предполагать, что синие павлины – работа Сергея Семеновича. Тем более, что похожий почерк можно увидеть в другой его росписи « Цветы и птицы» на стенах дома Кристи в Телешово.
Много лет спустя, будучи уже зрелым художником, Чоколов не отказывается от полюбившегося в юности стиля «модерн». У него появляется целая серия сине – зеленых изделий для интерьеров под названием «Павлин». Одно из них, круглая напольная ваза, хранится в Национальном художественном музее Молдовы.
Чоколовские синие птицы гармонично вписались в молдавские орнаменты. Не секрет, что павлины с давних времен обитали в бессарабских монастырях. А на территории восстановленного Каларашского монастыря и сегодня можно встретить эту райскую птицу.

— Меня всегда удивлял цвет чоколовской керамики,- говорит Наталья Васильева. – Это фантастическая изумрудная глазурь, переходящая местами в фиолет и охру. Но когда я побывала в поместье в Телешово, все стало на свои места. В окрестных холмах я увидела бока чоколовских кувшинов. Поражает и мастерство, с которым ему удалось передать богатство природного колорита тех мест.
Сергей Чоколов активно участвует в выставках. Его сервиз «Цветная Молдавия» достойно представил декоративно — прикладное искусство республики на выставке в Китае. После пекинский выставки о нем заговорили как о серьезном художнике.
Но он не довольствуется славой. Отечественное ковроделие, равно как и керамика, нуждалось в восстановлении. Кому, как не Чоколову, было взяться за это дело? Тем более, что он ткал ковры еще в раннем детстве. Ему пришлось вспоминать секреты, которые хранили в его семье. Сергей Семенович часто вспоминал слова известного художественного критика А.В. Прахова, приезжавшего из Киева в Горожанку специально для того, чтобы посмотреть на чоколовские ковры. Однажды он огорчил семью, заявив, что изделия ему никак не нравятся: « Дух ковра, его орнамент надо черпать в народных традициях». Тогда Сергей Семенович обиделся на Прахова, а когда пришлось восстанавливать ковроделие в Молдавии, понял, что имел в виду критик.
По специальным заказам Чоколова ковры делали в артелях села Маркулешты и женского монастыря в Табэрэ. Монахини ткали полотно на средневековых станках с натянутой хлопчатобумажной основой. Это были великолепные гладкошерстные, с геометрическим и полосатым рисунком творения. В 1958 году на Всемирной выставке в Брюсселе чоколовские ковры получили золотую медаль.

Крик безмолвия

Последние четырнадцать лет жизни Сергей Семенович Чоколов не выходил из дома. Полупарализованный, он потерял речь.
Гончарный круг, ручная формовка или роспись стали ему недоступны. О Чоколове понемногу начинают забывать. Но вопреки всему и вся он осваивает новый метод лепнины. На удивление многих и на радость друзьям Чоколов организует персональную выставку. На ней были представлены 92 произведения, которые и сегодня украшают Национальный художественный музей, а также частные и государственные коллекции во многих странах.
В этих работах предстает другой Чоколов. Но по-прежнему исключительный, неподражаемый, безумно талантливый. Архитектурные формы – более тяжелые, с массой бугров, шипов и отверстий. Изделия напоминают животных, иногда агрессивных. Появились сосуды — птицы с мощными клювами. Их туловища походят на глиняное кружево благодаря множеству отверстий самых разных размеров. В эти годы творчество Сергея Семеновича можно определить словами: « В себе, как в тюрьме». Не имея возможности свободно передвигаться, он черпает вдохновение из памяти. Его последние произведения – расцвет модерна, которым Чоколов увлекался еще в студенчестве, путешествуя по Европе.
***
— В последний раз я была у него дома в холодный зимний вечер, незадолго до его смерти, — вспоминает Наталья Алексеевна Васильева. – Прошло уже 27 лет, но картина, которую я застала, до сих пор перед глазами. Из его дома исчезло все. Абсолютно все. Не было мебели, которую Чоколов выстрогал сам. Даже печь, в которой он обжигал глину, была кем-то разобрана. Разбитое стекло на окне было прикрыто фанерой.
Художник не был окружен, как прежде, теплом своих работ. Часть их была унесена грабителями на глазах у немого, парализованного мастера. Оставшиеся произведения были свалены на деревянные полки, похожие на тюремные нары.
Сергей Семенович судорожно показывал на наброски церквей в своем блокноте. Я тогда не поняла, что он хотел мне сказать.
Хоронили его одиноким, как бездомного, без соблюдения религиозного ритуала.
А он хотел – чтобы в церкви, с отпеванием. Это я поняла только недавно…

Вместо эпилога

Однажды Наталья Васильева попала на прием к высокопоставленному чиновнику, который мог бы посодействовать ей в работе над книгой. К примеру, чтобы получить доступ к архивным документам, нужно было иметь специальное разрешение за его подписью.
Художнице пришлось долго объяснять чиновнику, кто такой Чоколов и почему о нем, собственно, надо писать. В какой-то момент Наталья Алексеевна вдруг заметила, что собеседник не слушает.
— Простите, вам не интересно?- удивленно спросила она.
-Продолжайте, продолжайте! Я вас все равно не слышу…