03.02.11
Ровно в этот день 3 февраля, ровно 18 лет назад, т.е. 3 февраля 1993 года, в газете «Русское слово» вышла статья Натальи Алексеевны Васильевой «Загадка Мастера» о художнике-керамисте Чоколове Сергее Семеновиче. Эта была одна из нескольких статей, предварявших написание монографии о большом Мастере, замечательном человеке с очень интересной судьбой. Монография была издана в 2005 году на молдавском языке и опубликована на нашем сайте на русском языке.
Возможно, в некоторых случаях удобнее знакомиться с незаурядным художником и человеком не только просматривая «длинную» искусствоведческую монографию, но и читая более емкий газетный текст.
З А Г А Д К А М А С Т Е Р А
К 100-летию со дня рождения художника Сергея Семеновича ЧОКОЛОВА
Толстые стены Благовещенской церкви не пропускали городского шума. В глубокое оконце тихой картиной смотрела осень: золотая верхушка дерева, несколько мазков прозрачного неба и нежный профиль холма на горизонте.
Собирая материал для монографии о Сергее Семеновиче Чоколове, я составляла каталог его керамики — она хранилась тут, в запасниках Художественного музея. Работа была интересная, а обстановка создавала особое настроение. Временами приходило ощущение, что ты просто-таки «внутри» какого-то ненаписаннного рассказа Паустовского.
Из небольшой комнаты со стеллажами, уставленными керамикой,за одной дверью узкая лестница веда на колокольню, а за второй — скрипучая винтовая лестница спускалась в храм. В него колда-то приходил Пушкин… Еще был жив Д. Веневитинов. В московском доме молодого поэта Пушкин после ссылки дважды прочел своего «Годунова». Факт этот имел определенное отношение и к моей работе, потому что мать Чоколова Екатерина Николаевна была урожденной Веневитиновой, родственницей поэта. Хотелось верить, что поэзия этого «любомудра» родственна, созвучна необыкновенной судьбе и загадочному творчеству С.С. Чоколова,в сохранившейся здесь атмосфере хотелось уловить напутствие художнику.
Сергея Семеновича я знала с детства. отец мой А.А.Васильев был художником, и Чоколов часто приходил к нам в гости. Его воспоминания, рассказы в разрушенном войной провинциальном Кишиневе, казались почти невероятными… Мелькнет в руках у отца репродукция с картины В.Поленова «Бабушкин сад»,и вдруг Сергей Семенович скажет: «А это наш дом»…
В ампирном домике, окруженном старыми кустами сирени, принято признавать «дух Тургенева». Оказывается, действительно, тут очень любили писателя, так как Екатерина Николаевна была с ним в родстве.
Родители Чоколова бывали в загородном доме крупного промышленника и щедрого мецената Саввы Мамонтова в Абрамцево, поскольку отец Сергея Семеновича служил у него главным инженером Архангельской железной дороги. В 1887 в Абрамцево В.А.Серов написал «Девочку с персиками», а следующими его двумя работами здесь стали портреты четы Чоколовых. » Medame» заодно брала уроки живописи у молодого художника.
Поражает сходство Сергея Семеновича с серовскими портретами его родителей: он унаследовал высокий благородный лоб отца и материнский «породистый» нос с горбинкой…
Сергей Семенович родился 18 сентября 1892 года. К этому времени в их ампирном доме в Трубниковом переулке Москвы было небольшое собрание современной живописи и народного творчества. По совету С. Мамонтова, отец художника организовал небольшое предприятие по производству фарфоровых изоляторов. Здесь юный еще Сергей обжег первые свои керамические работы. Он вспоминал, что Мамонтов повлиял и на его мать. Она организовала кустарные мастерские. Там плели кружева, ткали ковры… Шаблоны для ковров делали известные художники — Головин, Лансере, Билибин. Ковры получали награды в Нью-Йорке, Париже… А один, с двуглавым российским орлом, лежал в кабинете Николая Второго.
Эти и другие воспоминания записаны на пленку. Своим удивительным «петушиным» голосом Сергей Семенович рассказывает: «Я уже сызмальства привык ткать ковры, плести кружева,любоваться ими…У нас в доме не было безделья.»
На их мастерской висел девиз семьи: «Жизнь без труда — воровство,жизнь без искусства — варварство». Эти слова он часто повторял.
Учился Чоколов на юридическом факультете Московского Университета. Но его все больше увлекало искусство, и он одновременно поступил в Строгановское высшее художественно-промышленное училище. В 1914 году молодой художник, закончив училище, вместе с женой уезжает на ее родину — в Бессарабию. Он здоров, богат, талантлив…
Первая мировая война, Октябрьская революция меняют не только материальную сторону его жизни, но и мечты о свободном творчестве… Чоколов на девять лет уезжает за границу. «Цель — заработок, учеба». Работал шофером. Объездил с этюдником почти все европейские страны. Был оглушен шедервами мирового искусства. Возвратившись в Кишинев, он зарабатывает на жизнь реставрацией росписей и икон в бессарабских монастырских церквах. А заодно изучает молдавские ковры и другие предметы народного творчества, делает зарисовки со старинной архитектуры, пишет пейзажи и натюрморты из цветов и трав края. За этот длительный период он не создает заметных произведений.
Только в 1948 году, когда в Союзе художников Молдавии организовывается секция декоративно- прикладного искусства, Чоколов с вулканической энергией приступает к долгожданному делу. Диапазон его творчества очень широк — от мелких брэкаче до двухметровой парковой вазы. На выставках появляется его цветная керамика. Блюда, кувшины, бурлуи, плоски… Он делает и чернильные приборы , подставки, светильники, работает и над национальным костюмом , коврами, мебелью.
В керамике он применял лепнину, гравировку, подглазурную роспись, использовал и цвет самой глины. Чоколов не увлекается узороплетением, он считал главным образ всего сосуда в целом — с полунамеком на знакомые растения. После войны возникает потребность в самых простых вещах. И утилитарная керамика у Чоколова,как, впрочем , и в народном творчестве,не очень разнообразна. Но она отвечает особенностям кухни края, в ее растительном декоре использован поэтический образ Молдовы. Она окрашена ее знойным солнцем, в ней реализована бережливая нежность автора к народному духу.
Улчоры,тарелки, блюда, миски,бурлуи — эти и другие предметы легко составляются в красивые натюрморты. И оживают в употреблении.
Чоколовская бытовая керамика — для неприхотливого застолья. Тут уместно сказать и про дом Сергея Семеновича, такой же уникальный, как и сам художник. Там все было сделано собственноручно или по его задумкам. Мебель, ковры, керамика прекрасно сочетались с молдавскими пейзажами, им написанными, с коллекцией икон и прикладного искусства, им собранной, с библиотекой на шести языках, которыми владел хозяин. Он умел шить, прекрасно готовил и любил быстрое движение. По Кишиневу оглушительно гремели его самодельные сабо, которые он последовательно сменил на велосипед, мотоцикл, машину…
Наступают новые времена. Выставки прикладников следуют одна за другой в разных странах, на них приходит много людей. Нужна зрелищность. Чоколов опережает новую «установку». Представленный им в 1953 году на выставке в Пекине сервиз для вина и фруктов «Цветущая Молдавия», уже отвечал этим новым требованиям.
Все ансамбли чоколовской керамики с богатейшим размахом форм, величин, цвета — интересны, как театр. С главными и второстепенными героями, с большими и маленькими ролями. Они рассказывают о красоте молдавского лета, в них притаились вихри свадебных плясок.
…Нижняя часть сервиза — широкие плоскости блюд, полураскрытых чаш — спокойны.Но уже ручки и горлышки небольших улчоров — в мелкой красивой лепнине. Высокий бурлуй туго свернут в нижней части, перехвачен несколькими кольцми у горлышка. Из его пробки пытаются высвободиться концы лепестков. В нем напряжение распускающегося бутона… Но все это предвестье, все это для контраста с распахнутой прелестью огромного цветка — вазы. Это главный герой.
Используя сложившиеся народные формы, он придумывает небывалое разнообразие решений.
А теперь немного о прозе. То, что я увидела в запасниках художественного музея, как мне показалось, лишь малая толика, сделанного Чоколовым. Нет, например, ни одного ансамбля. Но ведь есть документы. Каталоги тех лет ломились от произведений Чоколова. Он был участником всех республиканских, всесоюзных, а также Всемирной выставки в Брюсселе. Его работы хранятся в фондах Международной академии керамики в Женеве.
В канун своего семидесятилетия Чоколов тяжело заболел. Перестала слушаться правая рука, он потерял речь. Его ожидали пятнадцать лет одиночества и безмолвия. Гончарный круг, ручная формовка, цветная роспись — все это оказалось уже не под силу. Но он упорно боролся со своим недугом. И уже через три года на его персональной выставке было представлено 92 новых произведения. Они заставляли забыть об их авторе, как о тяжело больном человеке.
Другим стал образный строй его декоративных творений. Часто необъяснимо фантастическим, иногда с намеком на животных, архитектуру. Мощно звучавший и недоступный теперь цвет, был сменен на богатую игру светотени, полутонов, бликов.
Настроения некоторых его произведений ошеломляют. Так, он создает серию образов животных. В одних можно найти сходство с реальными, другие совсем неузнаваемы. Пасти у всех у них открыты. Составленные вместе, они явили бы собой многоголосый хор. Но это была бы не песня, а безмолвный стон из неволи, крик о помощи…
Чоколов доказывал, что мир художника, чем бы он не был ограничен, — богатейший инструмент. Его произведения будят воображение, заставляют думать, извлекать оставшееся за пределами.
Сергей Семенович умер в январе 1977 года.
Большинство его произведений исчезло и, кажется бесследно. Судя по документам, в последние десять лет его жизни в художественный музей они не поступали.
… Смеркалось. За окном тихо перешептывались листья. Я стояла на стремянке в Благовещенской церкви перед работами Чоколова. стирала руками пыль с его творений. Казалось, прикасаюсь к самой душе художника. Уверена, лучше далекого Д. Веневитинова сказать о судьбе Чоколова невозможно.
Природа не для всех очей
Покров свой тайный подымает:
Мы все равно читаем в ней,
Но кто, читая, понимает?
Лишь тот, кто с юношеских дней
Был пламенным жрецом искусства,
Кто жизни не щадил для чувства,
Венец мученьями купил,
Над суетой вознесся духом
И сердца трепет жадным слухом,
Как вещий голос, изловил!
Наталья Васильева,
преподаватель ДХШ им.Щусева
Я уже написала свои воспоминания о встрече с Мастером (http://www.na-vasilieva.ru/blog/podarki_na), подаренной НА, но сегодня в этой замечательной статье меня поразили цифры. Их несколько: начал реально и постоянно заниматься керамикой в 56 лет (!), всего 14 отпущено ему на активную деятельность, в 70 -заболевает и 15 лет творит ( практически в затворе) удивительную и не на что похожую керамику, еще более потрясающую, чем созданную в предыдущий период. 33 года Сергея Семеновича уже нет на свете, а его керамика «не устарела», и сейчас поражает, восхищает и мастерством, и самобытностью.
Удивительный Мастер удивительной судьбы. И удивительная, преданная, талантливая поклонница в лице Натальи Алексеевны. Но ничего случайного нет.
Цифры, действительно, поражают. Спасибо за то, что обратили внимание.